Джордж Бейкер - Тюряга

— Эй, Леоне, — нагло проговорил Грейвс. — Посмотри-ка сюда.

Он постучал грязным ногтем по пряжке своего ремня, и Леоне вдруг увидел, что вместо пряжки к ремню приделана фигурка бегущего мустанга, которую Грейвс отломал от радиаторной решетки «форда». Фрэнк почувствовал, как в глубине его существа зарождается глухая и яростная сила, которая, если дать ей разрастись, затопит всю его душу, и безудержный гнев, завладев всем его телом, может совершить непоправимое. Леоне еле сдерживал себя, чтобы не швырнуть поднос с борщом, котлетами, огурцами и помидорами в это лоснящееся от убожества, самодовольное ухмыляющееся лицо.

— Эта штука, — тем же тоном продолжал Грейвс, — часто напоминает мне о тебе.

Фрэнк молчал. Он сделал шаг, чтобы обойти Грейвса, но тот снова загородил ему дорогу.

— Меня вся тюрьма спрашивает, — не унимался Грейвс, — откуда у тебя такая клевая пряжечка? А я говорю, да вот у этого мудака Леоне, с «фордика» его отломал.

Фрэнк поднял на Грейвса взгляд, полный еле сдерживаемой ярости. «Спокойнее, Леоне», — говорил он своему колотящемуся сердцу.

— Ну, чего зенки вылупил? — скорчил гримасу Грейвс и, довольный, захохотал, оглядываясь.

Кое-кто из парней его команды, незаметно подошедших слева, так же оскорбительно захохотал ему в тон.

Кровь словно закипела в жилах Леоне. Он почувствовал, что еще немного и он не выдержит, и от его удара лицо этого ублюдка Грейвса, измазанное картофельным пюре и котлетами опрокинется, ударяясь о край стола, и он, Фрэнк, будет бить, бить, бить с размаху каблуком своего ботинка в эти маленькие бараньи глаза, в этот нагло ухмыляющийся рот, дробя зубы, ломая челюсть и переносицу. Фрэнк уже словно отпускал на волю яростное животное своего гнева, как вдруг тихий голос Розмари, поднявшийся откуда-то с глубинных слоев его подсознания, шепнул ему магические слова, остановившие уже было готового сорваться в нем зверя: «… не поддавайся на провокации, чтобы они не задержали тебя еще».

— Отойди, — глухо сказал он Грейвсу.

— Я думал, ты меня ударишь, — продолжал глумиться над Леоне Грейвс. — Такой у тебя был страшный вид, а ты что-то там блеешь. Слабак ты, Леоне. Сломал тебя карцер, сломал.

Леоне сделал все же пару шагов мимо Грейвса (Грейвс не посмел загородить ему дорогу еще раз) и поставил поднос на стол. От раздачи, заметив Леоне в окружении врагов, уже спешили с подносами Джон, Далласе и Здоровяк. Со стороны двери на подмогу Леоне, расталкивая толпу, пробивались четыре огромных негра из команды Здоровяка. Заметив спешащих на помощь Фрэнку, Грейвс сделал знак своим парням, чтобы они отступили, а сам, неожиданно взяв с подноса Леоне тарелку с борщом, злобно выкрикнул Фрэнку напоследок:

— Запомни, это только начало, сукин сын.

И вместе с тарелкой он быстро пошел в противоположный угол зала, где сидела целиком вся его команда и другие люди из его блока.

— В чем дело, Фрэнк? — тревожно спросил его Здоровяк, первым подходя к столику.

— Ты же видишь, опять этот мудило пытается раскрутить меня на скандал.

— Не связывайся с ним, Фрэнк, иначе дело опять запахнет карцером, — сказал Здоровяк.

— Хочешь, я сейчас пойду и заберу у него тарелку обратно?! — спросил Джон.

— Да успокойся ты, мальчик, — повернулся к нему Здоровяк. — Тут и без тебя найдется, кому это сделать.

Негры засмеялись и один из них ударил кулаком одной руки в ладонь другой так, что на звук удара обернулись сидящие за соседними столиками.

— Да нет же никаких проблем, — спокойно сказал Фрэнк. — Никому никуда ходить не надо. Я еще покушаю за его счет, когда для этого придет время.

— Да не заводись ты, — сказал Здоровяк, ставя перед Леоне свою тарелку с борщом. — Я же сказал, не связывайся.

— А я и не завожусь, — улыбнулся ему Леоне. — Видишь, какой я веселый и спокойный.

— Да и было бы из-за чего мандражировать, — засмеялся Даллас. — В этом борще небось повар ноги мыл.

— От такой жрачки только сортир красить, — подхватил один из негров.

— Да, это жратва не для нормального зэка, — сказал другой.

— На тебе, Фрэнк, еще, — делая вид, будто ставит перед ним свою тарелку, проговорил Даллас и засмеялся.

Фрэнк тоже засмеялся. Все вокруг засмеялись. Фрэнк попробовал все же передвинуть тарелку с борщом Здоровяку, но тот сказал ему вполголоса:

— Нет проблем, Фрэнк. Ты же знаешь, что у меня на кухне кент работает.

Он обратился к одному из негров, собравшемуся вернуться на раздачу:

— Когда будешь себе брать, скажи Джеку, чтобы он еще один борщ сделал. Скажи, что для Здоровяка, будь друг.

— О'кей, — белозубо улыбнулся негр и пошел вслед за своими товарищами к раздаче.

Драмгул выключил видеосистему, экран погас, начальник мрачно откинулся в кресле. Только что он наблюдал сцену в столовой. Он не видел лица Леоне, только разозленное лицо Грейвса, когда тот взял у Фрэнка с подноса тарелку. А потом он увидел, как Фрэнк смеется со своими товарищами. Драмгул нажал на кнопку вызова, дверь открылась, и на пороге появился Палач.

— Пусть Грейвс сейчас же явится сюда.

— Но… сейчас обед, — попытался возразить Палач.

— Я что сказал?! — закричал на него Драмгул. — Выполняй приказание, скотина!

— Да, сэр, — подобострастно щелкнул каблуками Палач и вышел из кабинета начальника.

Грейвс доедал вторую тарелку борща под одобрительные льстивые шуточки своих приятелей, когда заметил в дверях фигуру Палача. Тот просто заглянул в зал и молчаливо подождал, пока не встретится с Грейвсом взглядами. Грейвс сразу понял все.

— Что-то мне от борща этого Леоне в сортир захотелось, — криво усмехнулся он, поднимаясь.

— Парни захохотали.

— Второе и компот отнесите мне в камеру, — сказал Грейвс.

Драмгул встретил его в ярости. Но это была не та ярость, не то раздражение, с каким можно было накричать на Палача. Нет, теперь внешне Драмгул был абсолютно спокоен. Но это было спокойствие человека, отдающего себе отчет, что стоит за словами, которые он произносит.

— Мне казалось, что я могу положиться на тебя, — сказал Драмгул. — И я уже начал хлопотать о пересмотре твоего дела в суде, написав тебе блестящую характеристику — «образцовое поведение», «помощь администрации» и тому подобное. Вот, если не веришь, почитай. Он взял со стола лист бумаги и протянул его Грейвсу.

— О нет, сэр, конечно же, я вам верю, — сказал Грейвс, принимая однако из рук Драмгула бумагу, глазами он по-прежнему так поедал начальника.

— Но я боюсь, — продолжил Драмгул, — что мне придется приостановить свою гуманитарную деятельность, а может быть, даже и придать гласности то, что…

— Но я всячески провоцирую его, сэр. Грейвс, казалось, был готов упасть на колени.