Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна

На противоположной странице был напечатан краткий обзор тысячелетней истории священной горы. Раньше Лив считала, что Цитадель с самого начала была христианской святыней, но из текста узнала, что ее служители присоединились к христианству только в IV веке вслед за обращением римского императора Константина. До этого они держались в стороне от многочисленных языческих культов. Впрочем, Цитадель оказала большое влияние на все религиозные системы древности: вавилоняне считали гору первым и самым великим на земле зиккуратом [18] Зиккурат — ступенчатая культовая башня в архитектуре Древней Месопотамии. , древние греки в своих молитвах называли ее Олимпом и считали местом обитания богов. Даже древние египтяне поклонялись горе, а их фараоны переплывали море и путешествовали по государству хеттов с одной-единственной целью — посетить Цитадель. Некоторые египтологи даже пришли к выводу, что великие пирамиды Гизы были построены в подражание Цитадели. Египтяне хотели, чтобы ее магические свойства распространились и на земли их страны.

Когда Цитадель заключила союз с христианством, политический центр недавно созданной Церкви переместился в Рим, под защиту правителей Священной Римской Империи, но этот переезд совсем не ослабил влияния обитателей священной горы. Они стали той силой, что, стоя за папским троном, подготавливала эдикты и разрабатывала догмы новой веры. Даже окончательная редакция библейских текстов появилась в горе. Любое отступление от официальной версии рассматривалось как ересь и каралось сначала железными легионами Рима, а затем — теми королями и императорами, что, желая заручиться Божьей милостью, искали поддержки у Церкви.

Лив встревожили как кровавые подробности истории Цитадели, так и обилие восклицательных знаков в тексте. Ее не волновали зверства, которые творились в этом городе прежде. Девушка совсем не горела желанием проникнуть в тайны, хранимые Цитаделью. Просто все описанные в путеводителе ужасы наводили на неприятные мысли о том, что могло послужить причиной самоубийства Сэмюеля.

Самолет встряхнуло. Что-то звякнуло, и Лив оторвалась от чтения. Надпись, рекомендующая пристегнуть ремни безопасности, погасла, чего нельзя было сказать о запрете на курение. Светящаяся табличка, словно злобная насмешка, преследовала Лив во время полета.

За бортом самолета стемнело. Вызванная турбулентностью тряска все усиливалась.

43

За сутки в Цитадели отправляли двенадцать служб. Самыми важными были четыре ночные. Считалось, что отсутствие божественного света способствует злым силам. С этой теорией согласился бы каждый полицейский в любом большом городе: под покровом темноты совершается большинство преступлений.

Первой ночной службой была вечерня. Ее традиционно проводили в большой кафедральной пещере, расположенной у восточного склона горы. Отсюда молящиеся могли наблюдать за угасанием дня. Первые восемь рядов скамеек отводились черным сутанам — духовному братству, состоящему из священников и библиотекарей, которые большую часть времени проводили во тьме великой библиотеки. За ними сидел один-единственный ряд лекарей, дальше — двадцать рядов коричневых сутан. Это были люди физического труда: каменщики, столяры, техники… В их задачу входило ежедневно заботиться о материальном благосостоянии Цитадели.

Красно-коричневые сутаны стражников отделяли эти три высшие категории монахов от многочисленной оравы серых сутан, что сидели позади всех. В обязанности этих монахов входил неквалифицированный физический труд, начиная от уборки помещений и заканчивая приготовлением пищи.

Над цветистой конгрегацией, на особом портике, восседали темно-зеленые сутаны. Вместе с аббатом их насчитывалось тринадцать, но сегодня число святых уменьшилось до одиннадцати. Кроме аббата отсутствовал брат Груббер.

Когда солнечный свет уже не сверкал на трех огромных оконных створках за алтарем, которые представляли собой круглое окно-розетку и два треугольника по бокам и символизировали всевидящее око Господне, монахи направились ужинать в общую трапезную. (Затем они разойдутся по своим кельям.)

В храме осталось только трое монахов в красных сутанах карминов.

Первым с места сдвинулся грузный, похожий на боксера в среднем весе мужчина с плоским бесстрастным лицом и волосами песочного цвета. Он зашагал по гулкому помещению к расположенной под балконом святых двери. Двое его товарищей молча последовали за ним.

Корнелиуса, который в миру служил офицером британской армии, аббат назначил руководителем группы. Он остановил монаха, когда тот направлялся на вечернюю молитву, и передал записку с именами двух других карминов, инструкциями и планом. Выйдя из кафедральной пещеры, Корнелиус взглянул на карту, свернул налево и зашагал по узкому туннелю в заброшенную часть пещер Цитадели.

В лабиринте улочек старого города сгущались сумерки. Вежливые служащие выпроводили оттуда последних туристов. С лязгом опустились решетки, закрывая на ночь доступ в старый город. К западу от Цитадели, в районе, известном как квартал Потерянных Душ, тени начали принимать человеческие очертания: в это время как раз вступила в права торговля женским телом.

На востоке Катрина Манн сидела в гостиной, ожидая, когда закончит работу принтер. Теперь она уже жалела, что запрограммировала его на самое высокое качество печати. Слишком медленно. По телевизору сообщалось о больших группах людей, собирающихся на молчаливые панихиды по человеку, которого они еще не знали под именем брата Сэмюеля. Подобное происходило в Америке, Европе, Африке, Австралии, даже в Китае, где публичные демонстрации, особенно религиозного характера, практически находятся под запретом. Женщина, у которой брали интервью перед собором Божественного Святого Джона в Нью-Йорке, на вопрос, почему ее потрясла смерть монаха, заявила:

— Нам нужна вера. — Ее голос дрожал от волнения. — Мы должны знать, что Церковь заботится о нас. Если представитель духовенства кончает жизнь самоубийством, а Церковь молчит, то к чему это может нас привести?

Люди на всех континентах говорили примерно одно и то же. Одинокая смерть монаха произвела на всех сильнейшее впечатление. Его бдение на вершине горы символизировало их чувство одиночества и разобщенности. Церковь промолчала и тем самым как бы расписалась в утрате сострадания к ближнему.

«Быть может, что-то и меняется», — подумала Катрина, вытаскивая из принтера листок бумаги, на котором была распечатана фотография Адамсен из полицейского файла.

«Возможно, пророчество все же исполнится».

Выключив телевизор, женщина вышла из комнаты, прихватив с собой на дорогу два яблока. До аэропорта было около получаса езды. Она не имела ни малейшего представления, сколько ей придется там ждать.