Саймон Тойн - Санктус. Священная тайна

Темное пятно проскользнуло мимо ниши и направилось дальше вдоль вереницы огоньков. Не сводя глаз с отдаляющейся от него тени и прислушиваясь к каждому звуку, Афанасиус медленно выбрался из ниши. Тень скользила вдоль светящегося пунктира. Афанасиус привстал на колени… затем поднялся… Осторожно, словно балетный танцор, он поднял ногу и сделал первый шаг к спасению. Лишь бы не шуметь. Управляющий боялся, что любой, даже едва слышный шум ступившей на каменный пол сандалии может встревожить кармина. Тот обернется и не раздумывая застрелит его. Афанасиус вытянул руки, ощупывая темноту.

Второй шаг.

Третий.

Четвертый.

Пятый.

Его пальцы прикоснулись к гладкому холодному камню стены. Афанасиус едва не вскрикнул от облегчения… Он замер… оглянулся… Сгусток тьмы остановился, не доходя до конца цепочки путеводных огоньков. Афанасиус провел рукой по холодному камню. Ему почудилось, что шершавая кожа его пальцев шелестит, соприкасаясь с твердым гранитом. Управляющий нервно поежился. В воображении он рисовал кармина в конце прохода с пистолетом в руке. Как скоро, не найдя никого в хранилище, стражник будет там? Когда повернет обратно? Пальцы Афанасиуса нащупали косяк сводчатого прохода. Отгоняя страхи, управляющий шагнул в отдел священных текстов.

Ему очень хотелось бежать сломя голову, но он хорошо знал, что кармин недалеко и услышит топот его ног. Надо быть осторожным. Быстро, но как можно тише Афанасиус шагнул раз… другой… третий… Он шел, ни на секунду не забывая, что за его спиной находится вооруженный пистолетом кармин, который к тому же может видеть во тьме.

Сердце в груди Афанасиуса стучало так, что заглушало звук быстрых шагов. Управляющий не сводил глаз с цепочки путеводных огоньков. Его мысли были поглощены страхами, и поэтому он слишком поздно заметил приближающийся огонек.

Дойдя до конца зала, Афанасиус увидел на полу слабое свечение. Кто-то шел навстречу ему, до поры до времени скрываемый поворотом туннеля. Афанасиус замер. Он видел, как свет становится все ярче и ярче. Сейчас из-за угла кто-то выйдет и…

Нет времени прятаться… да и негде…

Все, что ему оставалось, — стоять и ждать, когда обладатель световой ауры, сверкающей, словно сверхновая звезда, выйдет из-за угла. И тут перед до смерти напуганным Афанасиусом появился отец Малахия, который брел, опустив голову и не глядя по сторонам. Их отделяло не более десяти футов. Управляющий догадался, что главный библиотекарь идет проверить, все ли в порядке в запретном хранилище.

Афанасиус поднял руки, каждую секунду ожидая, что библиотекарь повернет голову, заметит его, остановится, а затем, догадавшись, что происходит, позовет на помощь стражника. Но ничего подобного не случилось. Отец Малахия не сводил глаз с путеводного света. На его заостренном лице застыло задумчивое выражение. Столб света вокруг него казался Афанасиусу слепящей кометой. Даже не взглянув в его сторону, библиотекарь прошел по проходу и нырнул в коридор, откуда только что выскользнул управляющий.

Еще мгновение Афанасиус смотрел вслед исчезнувшему главному библиотекарю, затем повернулся и бросился наутек в спасительную темноту.

108

Лив смотрела на стилизованное изображение дерева. Собравшиеся за столом люди молчали. В углу помещения мерцал забытый всеми телевизор. Дикторша с экрана чуть слышно зачитывала последние известия.

Тишину нарушила Катрина:

— Нам надо добраться до этих семян первыми. Следует изучить их.

Габриель поднялся. Его тело готово было действовать, а вот ум пустился в рассуждения.

— О них ничего не сказано в файле, поэтому Цитадель, вполне возможно, пока не знает об их существовании. Это дает нам преимущество.

Он подошел к окну и посмотрел на ряды сложенных штабелями ящиков.

— Зернышки находятся либо в камере хранения вещественных доказательств, либо, что вероятнее, в лаборатории. Это проблематично. После того что случилось в морге, охрана наверняка будет усилена.

— Я смогу до них добраться, — сказала Лив. — Я позвоню Аркадиану и скажу, что, кажется, догадалась, что могут означать символы, но для полной уверенности мне надо посмотреть на зернышки, на которых они выцарапаны. Потом я как бы случайно уроню их на пол, запаникую и под шумок стащу одно семечко.

Девушка перевела взгляд на Габриеля.

— Вам хватит одного?

Габриель задумался. Его лоб покрыли морщины. Затем он улыбнулся.

— Хватит, — ответил за внука Оскар. — Вы станете новой Евой и украдете для нас запретный плод. Если семечко окажется не таким простым, как кажется на первый взгляд, то, будьте уверены, мы извлечем из этого все, на что только способны.

В голове девушки была сумятица. На ум приходили неприятные ассоциации.

— Но если эти зернышки и впрямь от древа познания добра и зла, — решилась она высказать свое сомнение, — то связываться с ними… думаю… небезопасно…

Лицо Оскара расплылось в широкой улыбке.

— Почему?

— Ну… Помните, что случилось в прошлый раз?

— Вы имеете в виду первородный грех и изгнание человека из Эдема? После этого наши предки вынуждены были влачить жалкое существование в нужде и страданиях.

Лив кивнула.

— Да.

Улыбка старика приняла чуть ироническое выражение.

— И откуда вы, позвольте поинтересоваться, узнали об этом?

Девушка задумалась, но сразу же поняла, к чему клонит старик. Она прочла об этом в Библии, а библейские тексты были написаны монахами Цитадели с использованием первоисточников, которые кроме них никто не видел. Как лучше всего отвадить людей от поиска истины? Напугать их до полусмерти. Рассказать официальную версию божественного откровения, начиная с эпизода, когда поедание плода с запретного дерева насылает на человечество проклятие.

— Мы знаем, что в Цитадели сокрыто нечто… сверхъестественное, — продолжал Оскар. — Это нечто настолько могущественно, что даже те, кто живет далеко от горы, чувствуют на себе его благотворное и исцеляющее воздействие. Неудивительно, что монахи охраняют свой секрет столько тысячелетий. Близость к источнику такой силы одурманивает. Они, должно быть, чувствуют себя скорее богами, чем простыми смертными. Но представьте на минутку: чистая жизненная сила освободится из заточения в горе и распространится по всему земному шару. После этого не нужно будет сыпать тонны удобрений в бесплодную сухую землю.

Старик махнул рукой по направлению сложенных в ангаре ящиков.

— Одного семечка, посаженного и бережно взлелеянного, хватит, чтобы превратить бесплодный район в цветущий сад, похожий на зеленую Цитадель. Пустыни станут оазисами. На пустотах вырастут леса. Наша медленно умирающая планета возродится.