Владимир Гриньков - Расстрельщик

Очень правдоподобно. И страшно. Корнеев повернулся к полковнику:

– Мы можем попробовать их упредить, Олег Николаевич. Если нагрянем туда прямо сейчас…

– И что?

Корнеев ничего ему не ответил, потому что вдруг понял: у Христича свое отношение к происходящему и людей за город он не пошлет ни за что.

– Сколько там народу, Вадим?

– Я видел пятерых. Плюс Захаров, начальник охраны. Ну и сам «Базылев», разумеется.

– Тихо их не возьмешь, – сделал вывод Христич. – Будет много шума.

«Много шума» – это очень плохо. Они никогда так не работают. Секретность операции – на первом месте. Значит, того горемыку все-таки убьют. Если уже не убили.

– Пусть поедают друг друга, – объявил Христич, будто прочитав корнеевские мысли. – Нам только лучше.

Негромко хлопнул ладонью по столешнице, давая понять, что тема исчерпана и пора переходить к следующему вопросу.

– Теперь о Молотове. Я сейчас распоряжусь, чтобы этого твоего напарника, Тихомирова, разыскали. Как только мы на него выйдем, отправишься к нему и выложишь все, о чем мы с тобой договаривались.

Корнеев согласно кивнул.

– Далее. Подключаем к операции дополнительных людей, это на случай, если Тихомиров что-нибудь напортачит. И еще – постоянно отслеживаем все перемещения Молотова. Думаю, найдем место, где к нему можно будет подступиться. – И опять Христич хлопнул ладонью по столу. Конец разговорам, за работу – так это расшифровывалось.

Все поднялись, потянулись к выходу. Только Корнеев замешкался.

– Что у тебя, Вадим? – спросил полковник.

– Где они, интересно, этого лже-Базылева откопали? Уж очень похож.

– Пластическая операция, – подсказал Христич.

– Вы так думаете?

– А почему бы и нет?

– Я присмотрюсь к нему, – пообещал Корнеев. – Должны же какие-то следы остаться, шрамы.

– Ты уже к нему вряд ли присмотришься, – невесело засмеялся Христич. – Так спрячут, что и не сыщешь.

– Что спрячут? – не понял Корнеев.

– Труп, Вадим. Труп этого бедолаги.

Тихомирова так и не удалось разыскать. Его сын был один в квартире. Соседи сказали, что папаша давненько не появлялся дома. Значит, не доехал.

На следующий день, в полдень, как и было велено, Корнеев вернулся на виллу. Здесь и обнаружился Тихомиров. Боря сидел в тени деревьев, сжимая в руке початую бутылку водки, – уже, похоже, на взводе.

– Привет! – сказал Корнеев. – Давно ты здесь?

– Час, как приехал, – ответил Тихомиров и громко икнул.

Неизвестно было, удастся ли с ним поговорить. Корнеев наклонился и заглянул Боре в глаза. В них не просматривалось ничего, кроме всепоглощающей тоски.

– Пойдем, – негромко предложил Корнеев.

Он не объяснил, куда и зачем, но Тихомиров безропотно подчинился. Прошли в дом. Корнеев указал на кресло: «Садись!» – сам сел напротив.

Тихомиров отхлебнул из бутылки.

– Ты перерывов не делаешь, как я вижу, – прокомментировал Корнеев.

– Сутки пропьянствовал, – признался Тихомиров. – Только въехали в Москву, у первого же магазина я вышел, машину отпустил…

Вот почему он не добрался до дома.

– Бедный сын! – вырвалось у Корнеева.

Это были мысли вслух. Тихомиров, и до того невеселый, еще больше пригорюнился:

– Я ему уже не пригожусь.

– Почему? – удивился Корнеев.

– Я сломался, Вадим.

Тихомиров опять глотнул водки.

– Иногда накатит такое – жить не хочется. У тебя так бывает?

– А как же, – с готовностью поддакнул Корнеев.

– Со многими это случается. Но потом как-то само собой образуется. Просто черная полоса сменяется белой. Надо только дождаться, когда это произойдет. А у меня белой полосы уже не будет. Никогда.

– Ну, это ты брось, – проявил оптимизм Корнеев. – Все еще уладится, поверь.

Тихомиров покачал головой. Бутылка в его руке дрожала.

– Это из-за жены? – осторожно спросил Корнеев.

После паузы тихий ответ, почти шепотом:

– Да.

– Любил ее?

И опять после паузы, так же тихо:

– Очень.

Он готов. Созрел. И другого случая может уже не представиться.

– Кто тебе первым сообщил о смерти жены? Молотов?

– Да.

– И он же тебе сказал, что она погибла в автокатастрофе?

– Да.

– Ты был там?

– Где?

– На месте катастрофы?

– Нет.

Его повезли прямо в морг. И показали труп жены. После этого убитому горем вдовцу можно было наплести все что угодно. Выбрали вариант с автокатастрофой.

– Тебя допрашивал следователь?

– Я писал какую-то бумагу. Был так плох, что Молотов сказал – я просто не выдержу допроса.

И следователя к нему не подпустили. У Молотова хватило силенок на то, чтобы провернуть дело по-своему.

Корнеев извлек из сумки папку с документами, положил себе на колени и прихлопнул сверху ладонью:

– Здесь материалы уголовного дела, Борис. По факту гибели каждого человека возбуждается дело. Случай твоей жены – не исключение. Она не погибла в автокатастрофе… – Смотрел, какая будет реакция. И закончил фразу: – Ее убили.

Бутылка выпала из рук Тихомирова и покатилась по паркету, оставляя мокрый след. Тихомиров хотел что-то сказать – и не мог. Его надо было дожимать.

– Ее убили по приказу Молотова. А тебе сказали, будто погибла в автокатастрофе. И еще – что ты должен выплатить компенсацию за ущерб, пять тысяч долларов. Молотову нужно было тебя подцепить на крючок. И ему это удалось.

– Неправда, – пробормотал Тихомиров.

Корнеев понял, что с ним придется еще повозиться. Но он верил в успех.

– Что – неправда? – пожал плечами Корнеев. – Про доллары неправда? Или что в конце концов Молотов их якобы выплатил за тебя? Или то, что после этого он попросил тебя оказать ему услугу, за мной проследить – это неправда, да? Хорошо, пусть это будут выдумки.

Сам он хорошо знал, что это именно так. И Тихомиров почти ему поверил. Еще небольшое усилие – и он готов.

– Пусть выдумки, – повторил Корнеев. – Но кое-что из сказанного я могу подтвердить документально.

Раскрыл папку.

– Здесь копии милицейских документов, Борис. Прочитай. Не было никакой автокатастрофы. Труп твоей жены обнаружили в районе станции метро «Беговая». Вот протокол осмотра места происшествия. А вот акт судебно-медицинской экспертизы. Нигде ни слова об автокатастрофе. Ее убили, Борис.

На Тихомирова было страшно смотреть. Лицо его стало совсем неживое. Все, что ему ни скажешь сейчас, отпечатается намертво где-то в подкорке.

– Молотов, – подсказал Корнеев, глядя собеседнику в глаза, как это делают гипнотизеры. – Молотов все это подстроил.

Тихомиров вдруг резко подался вперед и схватил страшную папку. Корнеев не пытался его остановить.

– Почитай, – сказал он.

Ему хотелось остаться здесь, в комнате, но он знал, что лучше оставить Тихомирова одного. В одиночестве все воспринимается иначе. Дать ему полчаса, пусть ознакомится с бумагами. И если за эти полчаса не сойдет с ума, с ним можно будет работать. Ничего особенного не потребуется. Оружие у него есть. Останется только по-умному намекнуть ему, что делать дальше.