Владимир Гриньков - Семь кило баксов

– Вот! – вскинулся Маркелов. – Пять тысяч! А вы говорите – отдадите за любые деньги!

– Понимаете, на мировом рынке хватает и того яда, который там обращается. Продажи мизерные. И если я выйду на тот рынок со своими четырьмя килограммами, мне за них заплатят копейки.

– Почему?

– Потому что рынок обрушится. Из-за того, что яда станет слишком много. Это как с золотом. Не слышали? Совсем недавно история приключилась. Ну как же, об этом много писали. В общем, все мы знаем, что золото – это очень надежно. Что все может обесцениться, но только не золото. И именно в его приобретение надо вкладывать деньги, если у тебя неожиданно появились свободные средства. Так? И вот вдруг выясняется, что не так. Национальный банк какой-то европейской страны… Англии?.. Голландии?.. Я сейчас не вспомню, да это и неважно. В общем, тот банк решил распродать свои золотые запасы, несколько сотен тонн. Не устраивало их, что золото лежит без движения, не работает на национальную экономику. И знаете, что произошло? Они только еще пробную продажу произвели, совсем немного золота выбросили на рынок, а рынок взял и обрушился. Цена на золото упала, в Африке стали закрываться золотодобывающие шахты, на биржах, торгующих золотом, паника. И пришлось продажи прекращать. Потому что вдруг обнаружилось, что у золота не совсем настоящая, виртуальная цена. То есть эта цена вроде бы существует, но на самом деле ее величина сохраняется только до тех пор, пока никто ничего не продает. А если кто-то попытается продать сразу и много, то окажется, что эту цену ему за его сокровища никто не даст. Так что мои четыре килограмма змеиного яда – это то же золото. Цена на него установлена, а платить никто не платит. Вот я и говорю: если кто-то ко мне придет и попросит продать ему десять, двадцать, пятьдесят граммов змеиного яда – я отдам тот яд за любые деньги и даже торговаться не буду, потому что мне людям зарплату надо платить, а платить на сегодняшний день нечем.

– Значит, если бы такой человек к вам пришел, вы бы ему яд продали?

– С превеликой радостью!

– У меня есть один знакомый, – сказал Маркелов. – Он хотел купить двести граммов змеиного яда.

– Вы шутите! – не поверил директор.

– Почему же шучу?

– Двести граммов?

– Именно!

– Не смешите меня! Кому сейчас нужны двести граммов змеиного яда? Для чего? Что он с этим будет делать? Вы хоть представляете, что такое двести граммов змеиного яда?

Маркелов видел бумаги, где фиксировался отпуск покупателям производимой в серпентарии продукции. Он еще днем обратил внимание на фигурирующие в тех бумагах объемы сделок: десять граммов, двадцать граммов, семь с половиной граммов.

– М-да, – сказал Маркелов. – Вы, похоже, правы.

Он выглядел задумчивым и не то чтобы растерянным, но как будто решал какую-то сложную и трудноразрешимую для него задачу.

– Спасибо вам за этот разговор, – поблагодарил он.

Директор несмело улыбнулся в ответ, обнаружив, что милицейский визит закончился для него вполне благополучно. Он проводил гостей до самой машины и напоследок долго жал гостям руки и спрашивал, не хотят ли те совершить экскурсию по серпентарию, посмотреть на змей.

Маркелов отказался. Директор не настаивал.

Уже в машине, когда они отъехали, Маркелов сказал с досадой своему спутнику:

– У меня получается какая-то странная командировка. Я не только ничего для себя не прояснил, но еще больше запутался. Получается, что моему подопечному, убийство которого я расследую, заказали покупку вещества, которое на самом деле никому не нужно.

Этот змеиный яд был настоящим сокровищем, настоящим товаром только для таких вот людей, каким был сам Маркелов, то есть для тех, кто в этом ровным счетом ничего не понимал. На самом деле яд не был товаром. На него не было спроса. И уж тем более вряд ли кому-то могли понадобиться целых двести граммов вещества. Неведомый Маркелову Гриша выложил восемьсот тысяч долларов за то, что никому не было нужно, переплатив при этом двести пятьдесят тысяч, которые вороватый Бериков посчитал своими комиссионными и присвоил. Гриша так бездумно швырял деньгами, что Маркелов не находил этому разумного объяснения. Либо Гриша был стопроцентным идиотом, что все-таки маловероятно, либо у него была веская причина делать так. Если Маркелов поймет, что же это была за причина, сразу станет ясно, что за история такая темная с этим ядом и за что на самом деле убили Звонарева.

Полина и Антон вышли из ресторана «Nitaya». Единственное место во всем Лимасоле, где можно было одновременно отведать блюда и японской, и китайской, и тайской кухни – экзотика на любой вкус. Одни только названия блюд, которые заказывал Антон, ласкали слух: суп из акульих плавников, сашими, яшими, утка по-пекински с блинами, непременное сакэ – некрепкая теплая японская водка, ко вкусу которой еще надо было привыкнуть, и горячее мороженое – это Полина заказала из-за парадоксальности названия. Вместо стен в зале ресторана были огромные аквариумы, в которых за толстыми стеклами плавали неизвестные Полине рыбы самых разных расцветок и размеров, и легко можно было представить, что ты находишься где-то под водой, под защитой прочного корпуса подводной лодки – а вокруг океан. И вот они вышли из этой «лодки» в ночную темноту. Справа были Старый порт и море, оттуда набегал свежий ветер, Полина повернулась к ветру спиной, и перед ней теперь был Старый город. Пустынные улицы и тишина.

Антон проследил взгляд своей спутницы, предложил:

– Можно пройтись по улицам.

Они углубились в старый квартал, оставив справа пальмовую набережную и отель «Аквамарина», в котором Полина остановилась в день своего прилета на Кипр, и почти сразу вышли к отделенному от проезжей части невысокой оградой каменному зданию. Его Полина уже видела, очень давно, как ей теперь представлялось, как раз тогда, когда она только-только появилась в Лимасоле, и в тот раз тоже время было позднее и улицы пустынны. Полина вдруг вспомнила, как это самое здание тогда вдруг показалось ей пугающе мрачным. Сейчас все было иначе. Может быть, из-за того, что рядом был Антон?

– Лимасольская крепость, – сказал Антон. – Когда-то на этом месте были укрепления византийцев. И как раз здесь Ричард Львиное Сердце обвенчался с Беренгарией Наваррской.

Повернулся и посмотрел на Полину. В его взгляде было – что? Полине показалось, что загадка.

– Это было прямо здесь? – спросила она и опустила глаза, принимая правила игры, которые ей, как казалось, предлагали.

– Да, – ответил Антон.

Пауза.

– У меня есть для вас сюрприз, – сказал Антон.

– Я заинтригована.

– Это совсем близко.

Он показал рукой на лабиринт безлюдных улочек. Туда, в чрево Старого города, они и углубились. Светились редкие фонари и столь же редкие витрины закрытых до завтрашнего утра магазинов. Никто не встречался им на пути. В конце одной из улочек, которую они пересекали, в узком проеме меж обветшавших домов, промелькнул одинокий автомобиль, и вновь тишина и пустынность улиц. Очень скоро они вышли к городскому рынку. Небольшая площадь перед зданием рынка заставлена столиками – днем здесь работают кафе, а на ночь столы даже не убирают. Светятся фонари и вывески расположенных на площади кафе и продуктовых лавок, ни одной живой души вокруг, и единственная машина, приземистая и серебристая, припаркована на площадке, где в обычный день не сыскать свободного места. Этот Старый город просто создан для ночных прогулок, подумалось Полине, а дальше развить свою мысль она не успела, потому что Антон вдруг сказал ей: