Владимир Гриньков - Семь кило баксов

Здесь, на площадке на склоне горы, куда въехали машины, обнаружился Костас, тот самый киприот, который работал в прокоповской фирме и который когда-то встречал Полину в аэропорту Ларнаки. Костас суетился у стола, уже готового к прибытию дорогих гостей: там стояло вино в пятилитровой бутыли, пестрели салаты, явно приобретенные в супермаркете «Орфанидис», были копченые нарезки, сыр, русская икра и русская же водка, еще были фрукты, подготовленный для завершающей стадии празднества торт, присутствовало что-то рыбное, но и это было еще не все – по команде Прокопова Миха стал извлекать из машины многочисленные сумки и коробки, и там тоже были продукты, и трудно было себе представить, как все это можно съесть.

Прокопов все еще сердился, кажется, но старательно делал вид, что обид не помнит.

– Поможешь Костасу? – спросил он у тети Гали, избегая встречаться взглядом с Полиной.

Миха, бежавший в это время от машины с очередной коробкой, споткнулся и упал. Коробка раскрылась, на землю высыпались конфеты. Недолго думая, Прокопов дал сыну подзатыльник. Кажется, ему это было свойственно: решать возникающие проблемы просто и без затей. Увидевший скорую расправу, Костас с удвоенным усердием засуетился у стола. Полина вдруг подумала о том, что и киприот, возможно, уже имел несчастье испытать на себе прокоповский гнев.

А Прокопов, вспылив, тут же дал задний ход, как будто ничего не произошло. Заложил руки в карманы, скользнул взглядом окрест, увидел Полинину машину.

– Классная тачка, – оценил. – Сама купила?

И посмотрел с прищуром.

– Подарили.

– Ну надо же! – удивился Прокопов. – Ни фига себе подарки!

Что-то было за его словами. Уж не ревность ли? Полина подумала, что не ответит ему, если он сейчас спросит, кто же тот щедрый даритель. Потому что неизвестно, чем это может обернуться для Антона. В отношении Прокопова и его методов Полина не питала иллюзий. Но он ни о чем ее не спросил.

Сели за стол. Костас выполнял роль официанта. Прокопов смотрелся настоящим хозяином. Тетя Галя бросала в его сторону быстрые настороженные взгляды. Ну чего она с ним так носится? Полина никак не могла этого понять.

Себе Прокопов налил водки, целый пластиковый стакан, тете Гале и Полине – вина, Михе спиртного не досталось по малолетству, а Костасу, видимо, по статусу. Прокопов поднял свой стакан, взглянул на присутствующих с прищуром и буркнул:

– Ну, поздравляйте, что ли!

– Саша! – сказала с чувством тетя Галя. – Сегодня твой день! Ты всей своей жизнью заслужил то, чтобы быть счастливым! Когда я думаю, кого могла бы назвать по-настоящему толковым, мудрым и работящим мужиком, я в первую очередь вспоминаю тебя, Саша! Чтобы вот так, не имея ни блата, ни денег шальных, подняться, поставить свое дело, и чтобы тебя люди уважали, и чтобы детям своим сделать счастливую жизнь – это надо уметь! Я знаю, как к тебе относятся, как тебя любят, я везде о тебе слышу только хорошее…

– Хватит, ладно, – буркнул Прокопов.

Кажется, он был несколько смущен.

– В общем, за тебя, Саша!

Прокопов выпил водку одним махом. Полина только пригубила вино.

– Ты пей! – сказал ей властно Прокопов.

– Я за рулем, – напомнила Полина.

– Не дрейфь. Киприоты не препятствуют.

О том, что местная дорожная полиция смотрит на подобное сквозь пальцы, Полина знала. Но ей был нужен предлог.

– Я так не могу, – сказала она. – Извините.

Зато Прокопов себя не ограничивал. В последующие пятнадцать минут он в одиночку употребил поллитровку, и Костас принес вторую. Прокопов заметно повеселел, даже попытался рассказать анекдот, но анекдот оказался неприличный, и бдительная тетя Галя вовремя успела его остановить. Полина по-прежнему почти не пила, и только одно это, кажется, портило настроение Прокопову. Он попытался подлить Полине вина, та запротестовала, Прокопов осерчал, даже лицо у него раскраснелось, он выразил свое неудовольствие, причем грубо, тетя Галя хотела его осадить, он выразился совсем непечатно. А тут еще Михе надо было не вовремя попасться ему на глаза – выплыла история с какой-то двойкой, полученной накануне Михой в школе. Прокопов, все больше багровея, заорал, что Миха ни черта учиться не хочет, что большего болвана ему в жизни видеть не доводилось, в него бабки вкладывают, а сынуля как был бакланом, так бакланом, блин, и остался, и хоть кол ему, козлу, на голове теши. Он так орал, что даже Полина испугалась, а про Миху и говорить нечего: у мальчишки был такой вид, что впору спрятаться под стол, но спрятаться ему Прокопов не дал, вдруг схватил за шиворот и поволок к своей машине.

– Что он делает! – воскликнула Полина.

– Не вмешивайся, прошу тебя, – произнесла тетя Галя.

Она была бледна и все пыталась закурить сигарету, но никак не получалось, руки ее не слушались. Полина поднялась из-за стола.

– Полинка, не надо! – попросила тетя Галя.

Но Полина ее не слышала.

Прокопов уже уволок сына за машину, и, когда Полина там появилась, он уже развернул Миху лицом к внедорожнику, орал, брызгая слюной:

– Руки на машину! На машину, я сказал! Ноги шире!

Миха был недостаточно проворен, Прокопов ударил его по ноге, мальчишка едва не упал.

Подобное Полина прежде видела по телевизору. Там ОМОН выстраивал у стены задержанных бандитов, и точно так же там грубо действовали, и так же кричали.

– Так стоять! – орал Прокопов. – Тут тебе не школа! Тут все по жизни, блин! Я же предупреждал тебя, что будет плохо, если за ум не возьмешься!

Полина встала между ним и Михой. У Прокопова был взгляд безумца. Ей даже показалось, что сейчас он ее ударит. Но ничего не случилось. А в следующий миг подбежала тетя Галя. Она отвлекла Прокопова, и Полина, воспользовавшись этим, схватила Миху за руку, увлекла его за собой. Они добежали до Полининой машины.

– Садись! – скомандовала Полина.

К ним бежал растревоженный Прокопов. Но Полина оказалась проворнее. Завела двигатель, бросила педаль сцепления, покрышки взвизгнули, машина сорвалась с места.

«Хонда» вырвалась на асфальт, тут Полина бесстрашно прибавила скорость и засмеялась азартно-счастливо:

– Уйдем, Миха! Не догонят!

– Еще как догонят! Вы знаете, как папка на машине гоняет! – затосковал Миха.

– О, мы уже на «вы»? – изумилась Полина. – Ну зачем же так, старичок? Не надо этих церемоний, ведь мы с тобой друзья.

Никто их не догнал.

Ресторан «Людвиг» размещался в полуподвальном помещении одного из особняков в самом центре Москвы. Низкие сводчатые потолки, отсутствие дневного света, да и электрического на первый взгляд тоже нет, трепещет неяркий огонь в плошках, прикрепленных к грубым, из неотесанного камня, стенам, пламя прикрыто почерневшим якобы от копоти стеклом, и только если присмотреться, можно обнаружить, что это не жировой светильник из средневековья, а лишь его имитация. Столы здесь грубые, из толстых некрашеных досок. Длинноволосые официанты ходят в кожаных фартуках – то ли мясники, то ли палачи, это уж кому как больше нравится. Обстановка, словом, нарочито не изящная, и сам Маркелов, доведись ему делать выбор, предпочел бы другой какой-то ресторан.