Владимир Гриньков - За пригоршню баксов

– Дед этот незадолго до смерти занимался историей рода Марецких, – сказал Костюков. – То есть, точнее, не Марецких, а Тишковых.

– Каких Тишковых?

– Вы вообще его бумаги просматривали? – спросил Костюков. – Дома у этого Мятликова были?

– Естественно.

– Бумаги какие-нибудь у него сохранились? Копии этих генеалогических схем, которые он составлял.

– Сохранились. Прямо филиал архива, честное слово.

– Там должны быть упоминания о роде Тишковых. Наследник Тишковых, известный композитор Марецкий… Вы про Марецкого-то слышали? Знакома такая фамилия?

– Песен его не назову, но фамилия мне известна.

– Так вот Мятликов незадолго до смерти занимался этим самым Марецким.

– Откуда у вас такие сведения? – удивился Андрей.

Кажется, он был не в курсе.

– Стоп! – сказал Костюков.

Пауза была нужна, чтобы все осмыслить и установить истину.

– Фамилия Марецкого разве не всплывала?

– Нет! – твердо сказал Андрей.

– Ошибки нет?

– Нет! Мы прошерстили его бумаги, и со всеми, кто в тех бумагах был упомянут и для кого он эти схемы составлял, мы встречались и беседовали. А он действительно Марецким занимался?

– Стоп! – опять сказал Костюков.

Он выводил следствие прямиком на Марецкого, а это уже было против всяких правил – создавать проблемы для клиента.

– Знаешь что, – сказал Костюков, впервые за время их сегодняшней беседы переходя на доверительное «ты». – Давай сделаем так. Пока что будем считать, что я тебе ничего не говорил. И ты про Марецкого ничего не слышал. Время у тебя еще есть на расследование? Сроки не поджимают? Можешь подождать немного, не дергать Марецкого?

– Могу. Но только недолго.

– Не в службу, а в дружбу! – Костюков просительно прижал руку к груди. – Не надо пока Марецкого трогать. Мы немного сами повозимся, а уж потом делайте что хотите. Договорились?

– Да.

Костюков поднялся со скамьи. Его собеседник тоже поднялся.

– Как тебе твоя работа? – спросил Андрей. – Лучше, чем под погонами ходить?

– Хорошо там, где нас нет, – философски заметил Костюков. – Тоже не сахар, если честно.

– Но зарплата нормальная?

– Нормальная.

– Я вот все присматриваюсь. Подумываю, не уйти ли в охранную структуру? Все-таки деньги. Или к вам не пробиться? Конкуренция, наверное? За свои места народ держится, чужаков и близко не подпускают? Вакансий не бывает в принципе?

Ему была нужна информация из первых рук.

– Ну почему же? – сказал Костюков. – Вакансии появляются. Недавно вот одно место освободилось. Не в личной охране, а на одном объекте.

– Уволился кто-то?

– Нет. Убили его. Охранял обменник, а два отморозка туда пришли долларами разжиться. Расстрел на Беговой. Не слышал? В прошлом месяце. Четыре месяца только как отработал.

Родственница Бориса Евдокимовича Мятликова оказалась маленькой сухонькой старушкой, похожей на воробья. Родственницей она была совсем уж дальней, иные люди при столь неблизких отношениях и знать не знают друг про друга. Удерживало их с Борисом Евдокимовичем рядом, наверное, только то, что никого у них из родни больше уже не осталось, о ком они знали бы.

Жили они раздельно, и Костюков приехал к Полине Михайловне в ее квартиру у станции метро «Водный стадион». Типовая пятиэтажка, спрятавшаяся среди деревьев за домом более поздней постройки. В квартире было сумрачно. Пахло старыми вещами. Или сама старость так пахнет?

– Пойдемте на кухню, – пригласила Полина Михайловна. – Я вас чаем угощу.

Костюков пришел к ней как работник следственных органов. Так он представился старушке в телефонном разговоре, договариваясь с ней о встрече. Андрей, недавний собеседник Костюкова, предупредил его о том, что Полина Михайловна – старушка крайне подозрительная и осторожная, живет в постоянном ожидании каверз, на которые, по ее убеждению, столь горазды окружающие, и если Костюков что-то сделает не так, аудиенция может и не состояться.

Входя в квартиру, Костюков показал старушке свое удостоверение. Звезды на погонах, которые Костюков когда-то носил, произвели на Полину Михайловну требуемое впечатление. Теперь можно было и поговорить.

– Я вас вареньем угощу. У меня есть свежее, – шамкала Полина Михайловна. – Из малины. Из облепихи. Из крыжовника…

Она перечисляла и одновременно выставляла банки с вареньем на стол.

– Из арбузов…

– Как – из арбузов? – удивился Костюков.

Старушка уже выставила банку с желеобразной массой зеленого цвета.

– Из арбузных корок, – сказала она с гордостью человека, привыкшего все делать своими руками. – Обычный рецепт. И сахара идет, в общем, столько же.

– Варенье я попробую, – кивнул Костюков. – Вот это, зелененькое.

– Вам понравится. Вот увидите. Не может не понравиться. Вы вообще очень приятный молодой человек. Просто радостно видеть, что у нас есть такие офицеры. Вы ведь офицер?

– Так точно.

– А чин у вас какой?

Не чин, а звание. Но Костюков не стал поправлять собеседницу.

– Капитан, – ответил он.

– Ну надо же! – восхитилась старушка и даже руками всплеснула. – Такой молодой, а уже капитан!

Кое-кто из бывших однокашников Костюкова к этому времени дослужился до подполковничьих звезд.

– Да, – сказал неопределенно. – Такие вот дела.

Пора было начинать разговор о главном.

– Нам требуется ваша помощь, Полина Михайловна.

– Я понимаю! – сказала старушка с готовностью.

Тряхнула головой, от чего пряди седых волос пришли в движение. Она прямо-таки пожирала глазами собеседника.

– Мы обратили внимание в прошлый раз на то, – издалека зашел Костюков, – сколь многие люди обязаны Борису Евдокимовичу раскрытием тайны своего происхождения. Он как бы возвращал этим людям их прошлое. Их предков.

– Да, – сказала Полина Михайловна и поджала губы, демонстрируя скорбь по безвременно ушедшему в небытие родственнику.

– А как Борис Евдокимович находил этих людей?

– Предков? – уточнила собеседница.

– Нет, тех, для кого он и составлял все эти генеалогические схемы. Ведь не все к нему обращались по собственной инициативе. Нередко он начинал поиски, даже не имея заказа. И уже потом приходил к человеку с готовой работой. Ведь так?

– Наверное.

Костюкову показалось, что собеседница осторожничает. Это ее односложное «наверное» было как щит, которым она хотела прикрыться.

– Полина Михайловна! – протянул Костюков, улыбаясь при этом с укором.

Демонстрировал, что раскусил нехитрую уловку собеседницы, но легко прощает ей эту маленькую хитрость.

– Нет, ну то есть, конечно! – разволновалась Полина Михайловна. – Конечно, все так и было, как вы говорите!

– Как я говорю? – спросил Костюков с мягкой улыбкой инквизитора.