Дмитрий Харитонов - Репортаж не для печати

Денверу приходилось часто встречаться с такими лидерами. Он даже стал коллекционировать беседы с ними и очень скоро обнаружил, что в его активе – встречи с двумя десятками руководителей африканских стран.

Настоящей жемчужиной в коллекции Роя была встреча с императором Центральной Африки Бокассой. Денвер дважды посещал его резиденцию в шестидесяти милях от столицы страны Банги.

– Великую историю нельзя сотворить без жертв, – с важным видом разглагольствовал Бокасса. – И народ должен понимать это.

Бокасса осиротел будучи еще совсем ребенком. Воспитанием будущего императора ЦАР занимались белые миссионеры, жившие по соседству. Затем юноша поступил во французскую армию и сражался за колониальные интересы Франции в Индокитае и Алжире. На похоронах де Голля он плакал и не переставал кричать:

– Папа! Папа! Ты покинул меня…

Тринадцатилетнее правление Бокассы привело к разорению страны, на что Франция, покровительствовавшая скандальному режиму, закрывала глаза. Такой близорукости весьма способствовали щедрые взятки, которые Бокасса преподносил даже президенту Жискар Д'Эстену. Когда вскрылись факты, убедительно свидетельствовавшие о мздоимстве французского лидера, тот долго отнекивался. Но два года спустя был вынужден признать имевшие место дарения в виде бриллиантов.

Самое сильное, однако, впечатление произвели на журналистов куски человеческого мяса, лежавшие в холодильнике Бокассы. Быстро распространились слухи о том, что в своем дворце в Беренго император кормил человечиной ничего не подозревавших европейских визитеров. Помнится, я долго расспрашивал Роя, только-только вернувшегося из Африки на работу в Нью-Йорк. С самым невинным и глупым видом я задавал вопросы своему коллеге о том, чем потчевал его Бокасса во время бесед. Денвер дико возмущался, обещал намылить мне шею и клялся в том, что нигде и ничем Бокасса его не угощал.

– То, о чем ты говоришь, – горячо рассуждал Рой, – император мог подсунуть гостям только во время банкета. Как в мифе о Тантале, пригласившем богов на пир. После чего он угостил их мясом собственного сына Пелопа с целью проверить их всезнание. И то я сомневаюсь в этом. Скорее всего, он людоедствовал в одиночестве.

– Неужели? – хлопал я ресницами и широко расплывался в двусмысленной улыбке.

После возвращения из Африки, Рой устроился работать в престижный журнал и стал быстро подниматься по ступенькам служебной лестницы. Единственным неудобством для него было сократившееся количество зарубежных командировок, о чем Рой искренне сожалел. Услышав, что я направляюсь в поездку в Эфиопию, он немедленно загорелся:

– Вот здорово! Надолго едешь?

– Думаю, что на недельку, – не совсем уверенно проронил я.

– Что можно сделать в Африке за неделю? – возмутился Рой. – Только распаковать вещи о осмотреться вокруг.

– Знаю, Рой, знаю, – оборвал его я. – Будь твоя воля, ты вообще бы не выезжал за пределы Черного континента.

Он с живостью подхватил.

– Я сразу бы отправился в джунгли. В этот колдовской мир, где буйство жизни и красок. Где повсюду растут красно-фиолетовые и желто-оранжевые орхидеи. А бегонии! – Рой восхищенно причмокнул губами. – Белые и красные бегонии – настоящие тропические цветы, пробивающиеся среди деревьев, покрытых мхом и лишайниками. А звуки, Маклин, звуки тропического дождя, барабанящего по кронам деревьев – самая волшебная музыка на свете. Ведь только в Африке сохранились последние древние культуры маленьких народов. Исчезающие оазисы, где люди живут первобытной жизнью, где джунгли самые непроходимые, а реки стремительнее и опаснее, чем в любом другом уголке земного шара.

– Остатки каменного века, – согласился я. – С чудом сохранившимися племенами каннибалов, поедающих своих врагов.

– Ну знаешь, войны между африканскими племенами вспыхивают сегодня не из-за дележа природных богатств, – отозвался Рой. – Они являются продолжением многовековой вражды между кланами. И поедание тела врага – древнейший ритуал, имеющий огромное символическое значение. – Рой внезапно умолк и затем спросил с подозрением. – На что ты намекаешь, говоря о каннибалах?

Я усмехнулся. Рой был слишком подозрителен, как только речь заходила о малейших намеках на Бокассу.

– Не напрягайся, – посоветовал я ему. – Просто, мне кажется, что с течением времени человеческая природа не изменилась. Вместо джунглей люди построили небоскребы, вьючных животных они заменили автомобилями, но первобытные инстинкты охотников за черепами сохранились у многих.

– У многих? – переспросил Рой. – Ты намекаешь на финансовых акул с Уолл-Стрит?

– Не только, – коротко ответил я.

– На кого же еще?

– Ты легко догадаешься, если вспомнишь в какую страну я отправляюсь.

Рой замолчал. Затем он коротко выдохнул.

– Негус. «Красный негус».

– Вот именно, – подтвердил я. – Мне нужно сделать с ним интервью.

– Это не так просто. В последнее время он не любит общаться с западными журналистами. Его режим переживает сегодня небывалый кризис и, судя по всему, катится в бездну, – сказал Рой. – Но я постараюсь помочь. При условии, что, после возвращения из Эфиопии, репортаж действительно будет опубликован в нашем журнале.

Я охотно пообещал ему это сделать.

2

«.Красным негусом» называли диктатора Эфиопии Менгасту Хайле Мариама. Долгие годы эта страна была одним из самых крупных государств Африки, избравших социализм в качестве пути своего развития. Диктатура опиралась на силу оружия и огромные денежные вливания, поступавшие из Советского Союза.

В годы «холодной войны» Африка виделась и Вашингтону и Москве как огромное поле битвы за выгодные стратегические позиции, военные базы и сферы влияния. Вожди Советскою Союза на съездах Коммунистической партии провозглашали необходимость борьбы с империализмом. Они уже не вспоминали вслух о ленинской концепции «мировой революции» – пожара, который должен был охватить все континенты. Чтобы противостоять геополитическим устремлениям Вашингтона, ставку делали на конкретные страны. Как только американцы начинали снабжать деньгами и оружием какое-либо африканское государство, Москва тут же старалась подыскать себе союзника по соседству.

Крохотные острова – Сейшелы и Коморы, крупные страны – Танзания и Уганда с готовностью вливались в «мировое коммунистическое движение», особенно если речь шла о крупной финансовой поддержке, значительная часть которой моментально оседала на банковских счетах африканских лидеров.

Долгое время Эфиопия была одной из немногих стран мира, где даже чтение изданий по философии и политэкономии социализма каралось тюрьмой. Под запретом находились тысячи книг, в которых высказывались какие-либо революционные идеи, подрывавшие основы власти императора.