Эльмира Нетесова - Закон Тайга

Чай пили молча, медленно.

— Как в селе? Без кипежа? Все в норме? - зыркнул Лю­бимчик по лицам.

— Полный ажур. Кенты, видать, к цепким бабам подзалете­ли. До сих пор из Поронайска не вернулись. Душу отводят, - усмехнулся Горилла.

Любимчик вздохнул. И заговорил спокойнее:

— Я тоже думал смотаться в город. Но с мусорами трехать не хотел. Клянчиться у них - западло. Решил, обойдусь пока, - пытливо всматривался в лица законников.

Он понимал, что Тимофей мог прийти сюда в любую мину­ту, но вот Горилла? Этому тут вовсе делать нечего. Зачем при­хилял в такую даль? Не ради трепа. Этот за просто так и угол не обоссыт. Но фартовые из города не вернулись. Значит, можно дышать. Да и не подумают на него. Их в оборот возьмут. Бухих. А для него даже кайф, что фартовые тут побывали - видели Любимчика на заимке. А это - отмазка...

— Угорь куда теперь лыжи вострит? - спросил он у Тимки.

— Дождется кентов и сюда, к тебе под бок. Промышлять станем.

— Ох и здоров он бухать! Склянку винтом, одним духом выжирает. У меня зенки на лоб лезли. Лихой кент! Те, двое, что в бараке канали с ним, так и не смогли. И я - кишка тонка, - признал Любимчик, все еще не понимая, зачем здесь возник Горилла.

— Завтра проверим, сколько у тебя пушняка. Где стоит про­вести вырубки? Много ль перестоя? И на карте все отметим. Прямо от зимовья начнем. Сушняк вам на дрова. А рубку где проведут, конями вывезем, - будто угадав, обратился Горилла к Тимке.

— Вы надолго теперь? - не выдержал Любимчик.

— А чего? Тебе чего? Покуда он тут хозяин! - указал Го­рилла на Тимку, рявкнув зло. - Сколько надо, столько будем.

У Любимчика мурашки по коже побежали. От пяток до лы­сины. Что-то очень зол Горилла. Сдерживается. А мурло аж пятнами взялось. Не с добра. На него, Любимчика, зверем зыр­кает, словно ищет слабое место, где ухватить.

Но Любимчик не простак. Перо всегда при себе держал. В кармане, под рукой. Будет кипеж, не задумается. Любого рас­пишет. Хоть и законника. Своя шкура ближе.

Тимофей с Гориллой разговорились о тайге, зверях, их по­вадках.

Любимчик, заметив, что фартовые увлеклись трепом, вы­шел из зимовья.

Законники сразу прервали разговор. Тимка к окну прилип. Любимчик курил на пороге зимовья.

— А может, тряхнем падлу? Хватит темнить! - предложил Горилла.

— Не дергайся. Недолго осталось. Этот фраер - слабак. Сам отдаст. Не выдержит, - останавливал Тимка.

— Лады. Но завтра нам в селе быть: хватит дуру ломать! - свирепел Горилла. И, увидев появившегося в двери Любимчи­ка, шагнул к нему, прихватил за горло: - Колись, с-сука, где башли кентов? Не то теперь же на нитки распущу, блядюга!

Тимофей головой покачал Сорвал Горилла его план. Не­сдержанный кент, горячий. От таких одна беда. Во прихватил фраера! У того язык до яиц вывалился. Морда синей фингала. Окочурится того и гляди. А какой с того навар? Ни башлей кентам, ни разборки над фраером.

Тимофей дернул Гориллу за плечо.

— Оставь дышать.

Бывший бугор сбросил руку.

— Колись, паскуда! Вонючка лысая! Иначе требуху на за­вязки пущу!

В долю секунды заметил Тимка сверкнувшее лезвие ножа. Успел. Перехватил. Выбил. И словно что-то отлегло, отвалилось. Открыл дверь зимовья, ногами вышиб лысого. Подцепил на кулац челюсть. Любимчик пошатнулся, въехал Тимке в ухо. Горилла сапогом в пах дернул. И, подобрав нож Любимчика, оседлал лысого.

— Кромсать будем лидера! - налились кровью глаза Гориллы.

Любимчик задергался. Глаза, как у зайца, округлились. За­орал что-то бессвязное.

— Заткнись, семя курвы! - схватил Горилла нос лысого и тут же срезал его.

Любимчик взвыл не своим голосом. А Горилла, въехав в ухо ему так, что лысый на время сознания лишился, заорал:

— Гони башли!

— Не брал, - мотал головой Любимчик.

Горилла в ту же секунду отрезал ему ухо.

— Еще один локатор, и все, придется ожмурить тебя. Хотя твоя шкура того и не стоит, - сказал, помрачнев. - Где башли, пидер?

Лысый присмирел. Молча хлопал глазами. Горилла, не уго­варивая, отрезал второе ухо. И тут же направил лезвие ножа в горло.

— Ну, кобель резаный! Последний шанс! Где башли? - ца­рапало лезвие кожу горла.

— Там, - кивнул головой на тайгу.

— Где там?

— Вон под тем сухим деревом.

Горилла встал, сорвал с земли Любимчика. И, не отпус­кая от себя ни на шаг, гнал пинками и тумаками к указанно­му месту.

— Неси! Как жопил, так и выложи! - долбанул ногой в спину так, что лысый, перелетев корягу, стукнулся спиной в ствол.

Дерево хрипло застонало, качнулось резко и вдруг повали­лось, вывернув на свет отсохшие, прогнившие корни. Любим­чик не успел отскочить. Сухой толстенный ствол вдавился в грудь, проткнув ее острым, как копье, суком.

На корне дерева повисла кирзовая сумка, которую так берег Любимчик для будущей жизни. Сколько надежд с нею связы­вал! Во многом себе отказывал, чтоб потолстела сумка. Туда ж украденные спрятал. Знал: под сухим деревом ни один зверь нору не роет. Да и человек, если на дрова спилит, до корней не доберется. А оно иначе получилось. Дерево выдало. Не стало прятать. Да и для кого теперь?

Любимчик лежал под деревом тихо. Устал дрожать. А уж как боялся смерти! Но она пришла, не предупредив. Не ус­пел человек пожалеть о потере денег, судьба и жизнь отняла.

В глазах слезы застыли. Не сбылись надежды, рухнули меч­ты. На всю жизнь только боль и холод в награду. Да тоска... Серая, как пасмурное небо, что глядело из стекленеющих глаз.

Любимчик был? Чей? Теперь от него и кликухи не осталось. Даже глаза не закрыли ему кенты, уходя с заимки. Теперь в Трудовое спешили. К фартовым. Вернуть башли. Рассказать о случившемся.

Ох и помянут законники кента! На том свете до конца века икать будет. А соседи-покойнички со смеху надорвутся.

Проклянут покойника все условники. Фартовые всех «ма­лин», пожелают такого, что черти от хохота пятки обмочут. И, никогда не вспомнив добром, забудут покойного, наказанного тайгой. Она всегда права. Ей всегда виднее. Она о том никому не расскажет. Смолчит.

К ночи Горилла и Тимка вернулись в Трудовое.

В бараке их ждали. Когда сумка Любимчика шлепнулась на стол кирзовым задом, Угорь вздохнул.

— Тут башли! - указал Тимка.

Законники бросились считать.

— Семнадцать кусков! Ого! Дышим, кенты! - завопил По­лудурок.

— А сам фраер? Ожмурили? - поинтересовался Цыбуля.

— Накрылся. Тайгой, - развел руки Горилла и, глянув в угол, где спал Любимчик, добавил: - Хотел я его на перо взять, но тайга опередила, распорядилась по-своему.

Фартовые, подсев к столу, внимательно слушали, что слу­чилось на заимке. И только Кот сидел в стороне, в который раз перечитывал письмо, полученное издалека.

Его не интересовал фартовый треп. Он думал о своем. Ночи без сна проводил. Одна мысль точила, не давала покоя. Через ме­сяц кончается его срок. Он станет свободным. Куда податься?