Эльмира Нетесова - Закон Тайга

— Ну что? Мне вас знакомить иль сами общий язык сыще­те? Вам теперь вместе жить и работать придется. Не один ме­сяц. Давайте, мужики! Шустрее обнюхивайтесь и за дело! - подзадоривал Ефремов. - К обеду харчи подвезем, палатки. А пока позавтракайте вместе и вперед, на пахоту!

Вскоре он уехал, оставив в подкрепление двух охранников. Те, не оглянувшись на фартовых, уже пили горячий чай с охра­ной политических.

Бугор фартовых не мог первым подойти к бригадиру рабо­тяг. Это по воровскому закону считалось западло. Потому вы­жидал, когда Трофимыч подойдет. Тот, глянув, понял все. И, махнув рукой, предложил:

— Давайте, мужики, к костру. Поесть пора.

Фартовым это предложение не нужно было повторять дваж­ды. И через минуту гремели ложки, миски, кружки. Половник набирал кашу до краев. Постная еда. Ну да не беда, в пузе потеплело - и то ладно.

Бригадиры сидели рядом. Плечо к плечу, колено к колену. Звание званием, но сначала пожрать.

Трофимыч присматривался к бугру воров. Тот ел торопли­во, давясь. Жадный, черт! Миску хлебом выскреб. Проглотил кашу не жуя. «Значит, работать должен, как зверь», - подумал Трофимыч.

Проглотив добавку, запив ее кружкой чая, бугор фартовых отошел в сторону, закурил. Вскоре к нему подошел Трофимыч.

— Как определимся? Вместе или врозь работать станем? - спросил Яков без обиняков.

— Керосинка одна, - указал на бульдозер. - Потому нозд­ря в ноздрю придется, пока наш починится. Там и обмозгуем.

— Тогда следом за вальщиками, как всегда, - согласился Трофимыч.

— Ты не суши мне мозги. Что это - как всегда? Бригада нынче одна, и я в ней бугор.

— Это почему?

— Петри, два пахана одну «малину» не держат. Усек? Так вот, я на пахоте бугрю. А ты пашешь... Допер?

— То не нам с тобой решать, - усмехнулся Трофимыч.

— Чего? Иль я ослеп на локаторы? Чего ты тут шепчешь, родной?

Яков подступил вплотную.

— Тут тебе не хаза, свои порядки на воле устанавливай. А здесь - заткнись. Не то вмажу, где тебя искать станут твои кенты? - сказал вполголоса.

— В тайге тропинки узкие. Помни это. Там разберемся шу­стрее. Только помни: Шмеля знают все.

— Видали мы таких, - отмахнулся Трофимыч и пошел к своим, слегка прихрамывая.

Бригада Якова вскоре скрылась в чаще тайги. Запела пила, зазвенели топоры, послышалось уханье падающих деревьев. А через час, чихая и кашляя, увозил из леса бульдозер первую пачку хлыстов.

Фартовые о чем-то спорили в стороне. Но охранник при­крикнул на них, и блатные, влившись в бригаду Якова, переме­шались, взялись валить лес азартно, жадно, весело.

Шмель сидел на пеньке, не прикасаясь ни к чему пальцем.

Трофимыч замерял хлысты, делал записи в блокноте. Пото­рапливал, помогал, подсказывал. Через полчаса он знал и кли­кухи, и имена всех фартовых.

— Косой! Генка! Пеньки пониже оставляйте. Не то запишут в недопил, горя не оберетесь, - заметил вовремя. - Ветки на кучи! Не разбрасывай. И сучья у ствола руби, не остав­ляй рога, - слышался его голос повсюду. - Какого хрена сидишь? Хоть обед приготовь для всех. Тут тебе шестерок не будет! - сказал Шмелю.

Тот будто не услышал.

— Не сиди наседкой. Мои мужики не поймут. Им твой закон до фени. Либо вкалывай, либо сгинь, - попросил Тро­фимыч.

Бугор фартовых ухмылялся, играл на нервах, Трофимыч ре­шил не замечать его и следом за лесорубами уходил все дальше в глушь.

К обеду запыхавшийся бульдозер уже еле успевал. Двена­дцать пачек хлыстов уволок с деляны. Отставать начал от лю­дей. А они,- что взбесились, валили дерево за деревом. Пока бульдозер одну пачку уволок, мужики на два задела наготовили. Трактору не под силу. А люди - один перед другим будто си­лой мерялись.

Оглянувшись, послал Трофимыч одного из своих обед го­товить на всех. Тот заартачился. С деляны не хотел уходить. Мол, пусть блатной бугор от нечего делать кашеварит. Коль мужское дело не по зубам.

С полчаса уговаривал. Все без толку. И тогда не выдержал Санька. Вырубил хлыст похлеще, подошел к бугру. О чем они говорили, никто не слыхал. Далековато было. Да и трактор за­глушал. Но драки не случилось. И бугор исчез. Вернувшийся Санька закинул хлыст, никому ничего не сказав, принялся за работу.

Когда условники пришли к палаткам, обеда не было. Даже костер не горел. Лесорубы быстро развели огонь, поставили ко­тел. А через полчаса ели пшенную кашу, едва сдобренную ту­шенкой.

Бугор фартовых не вылез из палатки, прикинулся спящим. Но кто-то из воров угодил, перед самым носом Шмеля миску с едой пристроил. Чтоб не похудел, не обижался.

Трофимыч оставил у палаток Саньку, чтобы ужин пригото­вил, а сам вместе с мужиками ушел в тайгу.

В душе он понимал, что нелегко и непросто будет ему пере­ломить Шмеля, заставить работать. Может, и вовсе не удастся. Помощи ждать неоткуда. Вон охрана и та делает вид, что ниче­го не замечает. Неспроста это...

«Уж хоть бы не подрались они там с Сашкой. Тот рыжий не дает на своем горбу ездить. Ну, этого охрана не допустит», - подумал Яков. А вскоре, занятый работой, забылся до самого вечера.

Вспомнил Трофимыч о Шмеле, когда в тайге совсем стем­нело. Позвал мужиков на отдых, похвалить не забыл. Те ion молчали.

У палаток горел большой костер, это издалека приметили люди. Две кудлатые тени возились у огня.

Мешки и ящики с продуктами топорщились заботливо укрытой горкой. Их привез из Трудового, как и обещал, Еф­ремов.

Возле костра - куча дров. Чтобы обогрелись, обсохли люди после работы, отдохнули у огня душой и телом.

Санька приготовил на ужин хлёбово из концентратов да из­вечную перловую кашу.

Люди ужинали молча. Трофимыч взглядом спросил, помо­гал ли бугор? Санька утвердительно кивнул головой.

Перемыв посуду всяк за собой, уселись сумерничать. Теп­ло, вид огня действовали на всех магически.

— Чего загрустил, Косой? - спросил Трофимыч одного из фартовых. Самого молодого в бригаде воров.

— На волю бы теперь, - ответил тот дрогнувшим голо­сом. И добавил: - Папаня у меня лесник. Весь век лес выра­щивает. Как над родным дрожит. Он его сажает, а я - валю. Не по уму это.

— Сколько тебе осталось? - полюбопытствовал бульдозе­рист.

— Тут и месяц - много. А мне еще целый год.

— Чего хвост опустил, сопли тут на уши вешаешь? Встрях­нись, кент, ты же законник. Выйдешь, все будет в ажуре! Пой­дем в дело. Это от безделья кровь киснет, - захохотал над Ко­сым старый плешивый вор.

— А я эту пору не люблю. Конец марта всегда был неудач­ным для меня. В это время я в плен попал, - вздохнул Тарас Сидоренко из бригады Трофимыча. И, помолчав, обронил в тишину: - Потом, опять же в марте, на Колыму меня упекли. Прямо из концлагеря. На двадцать лет...

— Не хрен было сдаваться в плен, - послышалось за спи­ной внезапно.

Все оглянулись. В отблесках костра, заложив руки за спину, стоял Шмель.