Эльмира Нетесова - Закон Тайга

В бараке пахло кровью, разлитой парашей. Грохот драки не стихал. И вдруг, как гром, автоматная очередь поверху, в дверях - милиция...

Все разом стихло. Застигнутые на месте работяги еще не успели остыть. На лицах многих - синяки, кровь, ссадины. Порванная одежда. В глазах злоба не улеглась, кипела ключом.

— Выходи по одному! - приказал кто-то из милиционеров. - Строиться!

Условники стали по бригадам.

— Бригадиры - в дежурную часть! Остальным быть на ме­сте!

Условники до ночи простояли на улице под охраной, пока милиция выявляла зачинщика драки. А когда работяги-брига­диры обсказали все как было, заместитель Дегтярева отправил их в бригады, но придержал двоих бригадиров фартовых. С ними разговор был особый.

Давно ушли отдыхать работяги в свои бараки. И лишь фар­товые почти до рассвета стояли под стражей: не пошевелись, не переступи с ноги на ногу. Каждый вздох на слуху, всякое дви­жение заметят. И тогда... предупреждать не станут.

Понимали это и бригадиры фартовых. Не кололись, не вы­давали мокрушника, бросившего камень. Проще взять вину на себя. Но им не поверили. Рассмеялись в лицо.

Атам, перед бараком, стояли воры под стражей. Часы прошли. А бригадиры молчали.

Утром фартовых увезли на деляны под усиленной охраной. Давно такого не было. Отвыкли условники и вот опять терпеть надо.

Едва с работы вернулись, поели, как их снова из барака и опять по стойке смирно - битых три часа!

«Если бы не начавшийся дождь, до утра продержали бы», - усмехнулись милиционеры, загоняя фартовых в барак, пообе­щав: когда вернется Дегтярев, то вытряхнет фартовых из Трудо­вого в зону жир протрясти. И если они сегодня не назовут ви­новного, завтра все вместе отбудут на Колыму.

У дверей бараков, как когда-то в зоне, дежурила милиция. Следила за каждым.

Давно бы попытались расправиться с ними фартовые, но понимали - кулаками против пушек не попрешь.

А работяги строили дома и словно не замечали происходя­щего.

Дашка, походив два дня с повязкой, вернулась на работу.

И лишь Дегтярев не приезжал из Поронайска. Что его там задержало, не знал никто.

Дашка, после того как упала перед бараком, ничего не слы­шала и не знала. Ее унесли в хибару двое работяг, положили на постель и привели медика. Тот осмотрел, промыл, прочистил ссадину и, наложив повязку, сказал, что ничего опасного, мол, Дарья скоро встанет. Так оно и случилось.

Дашка не знала, что драка вспыхнула из-за нее в бараке фартовых. Она отлежалась дома. Одна. Никто, кроме медика, не зашел навестить ее. И баба, проходя мимо дежурной части, не увидев Дегтярева, впервые осмелилась спросить о нем у ре- бят-милиционеров. Те, плечами пожимали: сами не знаем, не звонит. Ждем.

А участковый тем временем присутствовал на суде над Тес­тем.

Бывший бугор Трудового сразу приметил в зале участково­го и дрогнул сердцем, поняв, что приговор ему вынесут самый что ни на есть суровый.

Судила Тестя выездная областная коллегия.

Василий, сидя понурившись, внимательно слушал обвини­тельную речь прокурора.

«Ну, гад, на всю катушку тянет. Ишь, заливает. Вроде хуже меня на свете нет ни одной паскуды. Все дерьмо наружу выта­щил. И размазывает. На понимание бьет. Для убедительности. Да они все твои кенты, эти судьи. А то не доперло до меня!»

Потом Тесть словно отключился.

Вновь осознал, где находится, лишь на выступлении адвоката. Тот встал уверенно и заговорил негром­ко. Но его слушали все, затаив дыхание. И только обвинитель несогласно усмехался да качал головой.

Дегтярев внимательно вслушивался в каждое слово защиты, иногда смотрел на Василия, словно увидел его впервые.

Когда все присутствующие в зале встали, ожидая оглаше­ния приговора, у Тестя заныло внутри. Не первый раз, не внове ему эта процедура, но тогда он был моложе, беспечнее. Теперь же словно что-то надломилось в нем. Устал, наверное. Вот и барахлит нутро. Откуда-то сердце объявилось. Век о нем не слы­хивал. А тут с чего завелось? Болеть вздумало, едри его в качель, так некстати.

Да и как не заболеть здесь, если вчера Цыпу увезли. Под вышку подвел его обвинитель. И суд сказал, что приговор об­жалованию не подлежит.

Держался мужик до последнего. Виду не подал. А вернулся в камеру и впервые взвыл. В тюфяк. По-волчьи. До самого ве­чера. И хавать не смог. Всю ночь смолил махорку. Аж зеленым стал от дыма и горя.

Когда ему велели собраться на выход, к Тестю подошел:

— Прости меня. Ты последний кент, которого я видел в жизни. Не все гладко у нас склеилось, ну да ты не держи камня на меня. На мертвых нельзя базлать. Их прощают. И мне мое - отпусти. Виноват я перед всеми. За всех вас, моих кентов, мо­литься буду. Там, наверху. Чтоб пуля облетала, чтоб смерть об­ходила. А ты - дыши. И за меня. Тебе теперь легче будет, - потрепал по плечу и вышел из камеры. А вот лицо его, глаза, как тень, навсегда с Тестем остались.

— Поздравляю, - услышал бугор над ухом внезапное. И удивился,| заметив пустеющий зал: - Я, честно признаться, даже не рассчитывал на такой успех, - улыбался адвокат. И долго не мог поверить, что не слышал Тесть о мере наказа­ния. - Три года в зоне усиленного режима - это успех! Если учесть статью да прежние судимости, вам просто повезло! - радовался адвокат.

Тесть кивал головой, туго соображая, что нужно сказать или сделать в этом случае.

Но вдруг жгучая боль, как стопорило из подворотни, скру­тила мужика. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать иль продохнуть, но боль опередила.

— Симулирует, гад, - услышал Тесть, приходя в сознание.

— Нет. Этот не таков. Фартовый, без лажи. Я его давно знаю. Такие умирают молча. Помогите ему.

Василий не веря собственным ушам узнал голос Дегтярева.

— Он от вас сюда загремел?

— От нас, к сожалению. Это его ошибка и мой недо­смотр, - удивлялся бугор словам участкового.

А когда Тесть пришел в себя, участковый заговорил с ним как ни в чем не бывало:

— Одумайся, Василий. Три года - не так много. Хотя с учетом того, что пробыл в сизо, тебе теперь лишь два с полови­ной года отбывать. Завязывай с фартом. Жизнь - не баруха. Не всяк день звонкой монетой отмеришь. И тебя уже валит с ног. А значит, пришло и твое время линять из «малины». По возра­сту. Когда одумаешься - приезжай в Трудовое. К нам!

— Заместо овчарки, какая от старости накроется? Так я ж тоже старым становлюсь. Не смогу на гоп-стоп своих кентов для тебя брать.

Участковый рассмеялся, услышав знакомое. Иного не ждал от бывшего бугра.

— Я тебя своим заместителем по криминалистике возьму, а ловить кентов есть кому и без нас. Вон опять двоих привез. Твои. Нашего, Николая, убили. В тайге...

— Кто? - побледнел Тесть.

Когда участковый назвал имена, Василий отмахнулся. И лишь по кликухам сразу вспомнил.