Клайв Касслер - Средиземноморский пират

— Ты оставайся на море и лови своего Задиру. Я вернусь назад на остров и попытаюсь заняться небольшой охотой. Может существовать какая-то связь между твоими обрывами и вчерашним нападением на базу; и следующий шаг — нужно выявить того, кто стоит за всем этим, и какие мотивы им движут.

Вдруг дверь резко распахнулась, — и в каюту ворвался мужчина. На нем были только плавки и широкий пояс, где крепился нож и нейлоновая сетчатая сумка. Его мокрые, выгоревшие на солнце волосы были совсем светлыми, а нос и грудь усыпаны веснушками. Вода капала на ковер, образуя темные пятна вокруг его ног.

— Капитан Ганн, — взволнованно закричал он, — я видел его! Я действительно видел Задиру, буквально в трех метрах перед моей маской.

Ганн вскочил на ноги.

— Ты уверен? Ты видел его вблизи?

— Даже еще лучше, сэр. Я заснял его.

Веснушчатый человек стоял, улыбаясь во весь рот:

— Если бы только у меня было ружье для подводной охоты, может, мне удалось бы поймать его, но я изучал коралловые колонии, и у меня была только камера.

— Быстро, — проговорил Ганн, — отнеси пленку в лабораторию, чтобы ее проявили.

— Да, сэр. — Парень повернулся и вышел, обрызгав Питта несколькими каплями соленой воды, когда проходил мимо.

Лицо Ганна сияло от счастья, а глаза были полны решимости.

— Боже мой. Подумать только, я был готов отказаться от работы и, поджав хвост, взять курс домой. Теперь, черт возьми, я собираюсь стоять здесь на якоре, пока не умру от старости или не поймаю Задиру. — Его глаза блестели, когда он взглянул на Питта: — Ну, майор, что ты об этом думаешь?

Питт слегка пожал плечами:

— Что касается меня, то я предпочитаю ловить девушек. При небольшом усилии его мозг отключился от мыслей о работе и создал притягательный образ Тери, стоящей на берегу в своем красном бикини.

Было уже начало шестого, когда Питт вернулся в свою казарму на Брейди Филд. Через несколько секунд, сбросив влажную одежду, он прочно устроился на спине в узкой душевой. Это было компактное состояние; его голова согнулась в одном углу, спина плашмя лежала на мокром кафельном полу, а его волосатые ноги и ступни были подняты верх под углом в девяносто градусов и опиралась о противоположный угол. Всякому, кто мог бы это увидеть, такая поза показалась бы скрюченной и мучительно неудобной, но Питт находил ее довольно комфортной и чрезвычайно удовлетворительной. Когда позволяло время, он всегда расслаблялся в душе таким образом. Иногда он дремал, но чаще всего он использовал искусственно созданную дождливую обстановку и одиночество для размышлений. В этот момент его мозг был переполнен множеством нерешенных вопросов.

Он мысленно сопоставлял факты и неизвестные данные вместе, пытаясь найти верную линию и стараясь сконцентрироваться на наиболее важных проблемах. Но в этот раз все было бесполезно. Его мозг уклонялся от анализа и постоянно возвращался к необъяснимой загадке бесшумного грузовика у берега.

По какой-то непонятной причине эта загадка раздражала его, он тщетно пытался отогнать эту мысль, но она упорно возвращалась. Наконец он смирился с ней, закрыл глаза и воссоздал картину, надеясь мысленно увидеть ответ или решение.

Вдруг неясная тень появилась за дверью душевой.

— Привет тому, кто в душе, — голос Джордино перекрывал шум льющейся воды. — Ты там сидишь более получаса. Наверное, уже размок совсем.

Столь неожиданное вторжение оторвало Питта от размышлений, он потянулся и закрыл водопроводный кран.

— Тебе лучше поспешить, — прокричал Джордино. Затем до него дошло, что вода больше не льется, и он понизил голос, — полковник Льюис идет сюда, — он будет здесь в любую секунду.

Питт вздохнул. Он вернулся в сидячее положение и с трудом встал на ноги, едва не поскользнувшись на мокром кафельном полу. Полотенце соскользнуло с двери душевой и упало ему на голову. Сама мысль о том, что ему необходимо спешить и торопиться, чтобы произвести впечатление на вышестоящего офицера, заставила встопорщиться щетину на шее. Он взглянул сквозь рифленое стекло двери.

— Скажи полковнику Льюису, что он может развлечься сам с собой, пока будет ждать. — Его голос звучал жестко. — Я выйду, когда я, черт побери, буду готов, — сердито сказал он. — Теперь убирайся к черту из моей ванной, ублюдок, пока я не засунул кусок мыла тебе в задницу. — Неожиданно он ощутил, как вспыхнули его щеки. Он не собирался обидеть своего старого друга. Пожалев об этом, он почувствовал себя виноватым:

— Извини, Ал. Я думал совершенно о другом.

— Забудь это. — Не сказав больше ни слова, Джордино пожал плечами и вышел из ванной комнаты, закрыв за собой дверь.

Питт вытер свое крепкое тело и затем побрился. Закончив бритье, он сдул мелкие черные волоски с электрической бритвы и освежил лицо лосьоном после бритья. Когда он прошел в спальню, Джордино и полковник Льюис уже ждали его.

Льюис сидел на краю кровати и закручивал один конец пышных, рыжих, загнутых усов. Его крупное розовое лицо и блестящие голубые глаза вместе с большими усами над верхней губой придавали ему вид веселого лесоруба. Все его телодвижения и речь были быстрыми, отрывистыми, и у Питта создалось впечатление, будто у полковника внутри гремело битое стекло.

— Извини, что потревожил тебя, — произнес Льюис. — Но меня интересует, не пришел ли ты к какому-нибудь важному заключению относительно вчерашней атаки?

Питт был голым, но это его не смущало.

— Нет, ничего положительного. У меня есть некоторые подозрения и пара идей, но очень мало подлинных фактов, чтобы построить какую-нибудь теорию.

— Я надеялся, что вы на что-то натолкнулись. Ведь моя воздушная эскадрилья разбита.

— Вы не нашли никаких останков Альбатроса? — спросил Питт.

Льюис провел ладонью по вспотевшему лицу:

— Если эта старая рама рухнула в море, то не оставила никаких следов, даже ни пятнышка масла. Она вместе со своим пилотом, должно быть, растворилась в воздухе.

— Может, он дотянул до материка, — добавил Джордино.

— Невозможно, — отозвался Льюис. — Мы не нашли никого, кто бы видел, как он пролетал.

Джордино кивнул, соглашаясь:

— Старый самолет, выкрашенный в желтый цвет, с предельной скоростью около ста сорока километров в час обязательно был бы замечен, если бы он пролетел над проливом к Македонии.

Льюис достал пачку сигарет:

— Что действительно ставит меня в тупик, так это тот факт, что атака была хорошо спланирована и осуществлена. Тот, кто обстреливал аэродром, знал, что никакие самолеты не должны приземляться или взлететь по графику во время его атаки с бреющего полета.

Питт застегнул рубашку и поправил золотые дубовые листья в петлицах: