Эльмира Нетесова - Утро без рассвета. Сахалин

— Имеются, а что?

— Сколько в среднем можно взять с первой сетки с квадратного километра?

— Около двух тысяч кубов.

— А точнее?

— Ну полторы, тысячу восемьсот, смотря какой вальщик работает.

— Ну, Сеня?

— Этот хорошо возьмет.

— Значит, почти в два раза план перевыполнит?

— Само собою.

— А почему же по сводкам бухгалтерии он с семи квадратных километров взял лишь восемь тысяч кубов?

— Значит, больше не смог.

— А первая сетка? Вы же сами…

— Значит, ошиблись.

— В обсчете кубов?

— В определении сгущенности. Значит, это была не первая, а вторая сетка.

— Кто определяет сетки сгущенности?

— Лесхоз. А они и кустарник готовы преподнести, как лес.

— Если т ак, то у вас нередко должен был возникнуть недобор леса с делян? — спросил Яровой.

— Ругались мы.

— Ну, а официально, вы доводили до сведения руководителей о завышении сеток, недоборе?

— Нет.

— А почему?

— Да ну их. С ними попробуй сцепись, рад не будешь. К каждой мелочи цепляться начнут.

— Как выходите из положения?

— Какого?

— С недобором?

— Скребем все подчистую. Кроме молоди. Нас за невыполнение плана не похвалят.

— Имеются бригады, не справляющиеся с планами? — спросил Яровой.

— Нет. И не было.

— Они у вас что, с одинаковыми возможностями работают?

— Конечно. О всех бригадах заботимся, — внимательно посмотрев на Ярового, начальник спросил: — А, собственно, что вы хотели?

— Скажите, если бригада закончила один участок и уходит на другой, ей даются дни на переезд?

— Разумеется.

— А как они оплачиваются?

— Рабочими днями.

— Все члены бригады занимаются переездом?

— Нет. Вальщик работает. Он переезжает первым.

— И выход древесины есть?

— Конечно. Бригада не должна терять на заработке.

— Но ведь остальные заняты переездом?

— Значит, половина бригады была на повале.

То же самое сказал Яровому и главбух леспромхоза.

«Надо побывать в лесхозе», — решил для себя Аркадий. И, пока еще было время, он встретился с почтальоном села. Узнал, что никогда и ниоткуда Сенька не получал ни писем и никакой другой корреспонденции. И сам никому ничего не посылал.

В сберкассе села он внимательно изучил вклад Сеньки. На его счет перечисляла деньги бухгалтерия. Но вот в январе со счета была снята крупная сумма. Яровой записал дату и сумму. Еще раз встретился с почтальоном.

— Нет, денег Сенька никому не отправлял. У нас никто таких сумм не посылал никуда, — ответил человек. В магазине бригадир тоже ничего не покупал. И Аркадий решил снова поехать в Ноглики.

В районном узле связи ему ответили, что не знают человека, интересующего его. Что ни прямо на деляну, ни на востребование п и сем на имя Сеньки не было. Подняли корешки переводов. За последние полгода. Но и там фамилии бригадира не значилось.

— Тогда еще одного посмотрите, — попросил Аркадий и назвал фамилию Клеща.

— Он в Ныше живет, там и спрашивайте, — ответили ему.

— Там я узнавал. Но, женщина, я прошу вас убедительно. Это очень серьезное дело. Если вы мне сейчас скажете, что писем не было, а потом окажется, что они были, у вас могут возникнуть серьезные неприятности.

Женщина еще раз внимательно посмотрела удостоверение Ярового.

— Понимаете, у него жена…

— Я слышал.

— Так вот, он переписывается с женщиной.

— Из какого города? — спросил следователь.

— Из Одессы.

— Адрес есть?

— Она присылала на востребование. Без обратного адреса.

— Почему же от женщины?

— Почерк женский. Мы в этом не ошибаемся.

— А он ей письма посылал?

— Да. Но мне ее адрес ни к чему. Не запомнила.

— А переводы ей он посылал?

Женщина замялась. Замолчала.

— Я вас спрашиваю, — повторил следователь.

— Был перевод. Очень крупный. Видно, хочет после поселения к ней вернуться. Забрать сына. А перед тем выслал, чтоб она успела все приготовить к их приезду заранее.

— Найдите корешок перевода, — попросил Яровой.

Женщина вскоре нашла корешок перевода. Подала его Аркадию.

Сумма удивляла. Она была ровно втрое больше той, какую снял Сенька с вклада.

Втрое? И моментально догадка — словно осенила…

Изъяв корешок денежного перевода с одесским адресом, — Яровой созвонился с прокурором района, договорился о встрече.

Через два часа Аркадий вернулся в районный узел связи и передал его начальнику свое постановление о наложении ареста на корреспонденцию трех интересовавших его поселенцев.

— Все телеграммы, письма, бандероли, посылки, которые будут приходить в их адрес или отправляться ими — на основании этого постановления и санкции прокурора подлежат изъятию, — втолковывал Яровой оторопевшему начальству.

— А как же тогда насчет тайны переписки? — возмутилась недавняя собеседница Аркадия. Как уже понял Яровой, она сочувствовала Клещу в его неудачной женитьбе и потому так неохотно выдала е г о переписку с одесситкой.

— Когда существует тайна нераскрытого преступления, тайну переписки подозреваемых закон мне, следователю, разрешает нарушить. Конечно, это временная мера. На вас, как и на других граждан, эта исключительная прерогатива не распространяется. Что поделаешь, когда мы арестовываем преступника, то нарушаем, причем сознательно, его право на свободу и на неприкосновенность личности. Но не утратил ли он эти свои права, когда совершил преступление? Конечно, да. В данном случае все обстоит иначе. Я не могу утверждать, что эти трое совершили преступление, которое сейчас расследуется. Каждый из них — подозреваемый, но не больше. Не исключено, что ознакомление с корреспонденцией может дать не только улики против кого-либо из этих поселенцев, но и снять подозрение. Следственная практика знает и такие случаи.

Говоря это тоном более сухим, чем ему хотелось бы, Яровой следовал своему давнему правилу: мало заставить выполнять свои указания, нужно еще и объяснить в пределах допустимого для чего это нужно. И тогда можно рассчитывать не просто на добросовестное исполнение, а на осмысленную помощь…

— Хорошо, чем еще можем быть полезны? — как бы подтверждая мысли Ярового спросил молчавший до этого начальник отделения связи.

— У вас фототелеграф имеется?

— Да. У нас, поскольку весь Сахалин — область пограничная, фототелеграф стал действовать давно, — поправил начальник на своем кителе орденские колодки. Дескать, и мы, северяне, идем в ногу с веком.

— Тогда прочитайте внимательно вот эти документы и позаботьтесь, чтобы их содержание не стало известным никому, кроме вас и телеграфистки — протянул Аркадий заготовленные им в прокуратуре тексты. — И еще прошу проследить, чтобы все было передано дословно, без искажений, — добавил Яровой.