Эльмира Нетесова - Вернись в завтра

Женщина далеко не сразу взяла трубку и ответила сонным голосом:

— Я разбудил вас?

— Кто это?

— Веселый человек! Чайный набор присоветовал вам для дочки купить. Помните?

— И что с того?

— Он ей пондравился?

— Слушайте, Василий Петрович, вы посмотрите на часы, разве прилично звонить в такое время? — положила трубку на рычаг.

— Снова все сорвалося! Вот непруха! А может, оно к лучшему? Ишь ты, старший экономист строительного управления, прочел в визитке и сказал, сплюнув досадливо:

— Как тебя не величай, едино ты баба! И нонче, не краше меня спишь в постели одна…

— Ты все еще дрыхнешь, старая жопа! А ну, выметайся с койки! Развалился, вонючка! А я хоть сдохни в своей избе! Слышь, вставай, козел плешатый, твою мать! — стояла перед постелью Петровича соседка Степановна. Мужик глазам не поверил. Впервые за все годы баба сама пришла к нему, да сразу со скандалом.

Человек протер глаза. Быть не может! С этой бабой он никогда не общался. Да и не пускала она мужиков в свой дом, не говорила и ни с одним не здоровалась. А тут сама возникла с бранью и грохотом:

— Ну, чего вылупился, моржовый геморрой? Иль не врубился? Давай вскакивай, некогда мне вас ждать! — отвернулась, давая возможность мужику одеться, и продолжала базарить:

— Не-е! Это ж надо вот так! Целая свора мужиков вкруг меня крутится, а все без проку! Хоть я задавись, никто и не перднет! Во, куркули облезлые, чтоб вам геморрой на пятки вылез! Себе дворцы понастроили, а у меня с крыши, что из худой задницы течет. И прямо на морду, серед ночи! Ты не представляешь, как напугалась! Думала, что кто-то изгаляется и ссыт в рыло! Ну, порешилась проучить и вырвать все враз с корнем! Подхватилась с койки, ан никого вокруг! Твою мать! Даже ухватиться не за что и некого. А тут слышу, Роза блажит, ей на самую башку с потолка текет.

Она, как я, тоже на озорников подумала. Шутейное дело в три ночи мокрыми сделались по самые уши! Роза моя аж взвыла.

— Какая Роза, крыша, да и при чем здесь я? — не понимал Василий Петрович, бурча зло:

— Как с хрена сорвалась. Она протекла, а я затыкай! Да шагу в твою избу нихто не ступал! Че надрываешься, полоумная? Ты брехни толком, чево хочешь? Кому заткнуть стребовалось, Розе или тебе?

— Мудило лохмоногое! Свинячья грыжа! Причем я иль Роза? Как мы сами себе в морды нальем? Очумел, что ли? Говорю, крыша прохудилась!

— Не-е, точно свихнулась баба! Ты ж глянь наружу! Снег по колено, мороз стоит очертенный! До весны еще сколько, ни оттепели, ни капели нет! Как могла крыша прохудиться? — окончательно проснулся Петрович.

— Откуда знаю? Говорю текет! Зачем мне брехать! Пойди глянь. Все ж мужик, скорей допрешь, чего там продырявилось?

— У тебя бак с водой имеется наверху? Ну, из какого в батареи отопления вода идет?

— Понятное дело! Как без него!

— Вот он и поржавел, прохудился. Все стареет от возрасту!

— Так подчини его.

— Я не сантехник! Я плотник! А бак твой либо заварить, или менять надо на новый, старый выкинуть к едрене фене! — догадался Петрович.

— Ну, сходи глянь и сделай! — командовала баба упрямо.

— Не мое это дело. Зови сантехника. Тут специалист нужен. Он враз разберется, что к чему? Может сварка понадобится. Я в том не волоку. Но в любом случае придется слить из бака воду. Сырой его никто варить не станет. Придется на время отопление в доме отключить, вырубить котел.

— А как дышать в избе стану?

— Уж тут и не ведаю. Ну, коль вовсе до горла мороз достанет, у нас перебудь, покуда в твоей хате наладится, — предложил, сморщившись, как от зубной боли.

— Сдался ты мне старый лишай, корпеть с тобой в одном углу с заморышем! Да разве ты мужик, что со сраным баком не сладишь? Эх-х, Петрович! Кила у тебя в яйцах! Совсем скис!

— Тож мне, молодка выискалася! Поглянь на себя в зеркало, кляча водовозная! Тож мне, гвардеец с хварьей, ржавый мушкет, сатана в юбке! Завалилась, раскрыв варежку, сама не ведает што надо, а всех всколготила, гнилая кадушка…

— Что? Это ты про меня тарахтишь? — подскочила баба к Петровичу, схватила за ухо и, крутнув его так, что мужик взвыл, потребовала:

— А ну, повтори, кастрированный хорек, кто я есть!

— Степановна, отпусти!

— Ну, то-то! В другой раз ухи вырву и в жопу тебе вставлю!

— Еще чево вздумала? Приперлась с утра не срамши и фулиганить вознамерилась. Я што, должник иль полюбовник твой? Чево хватаешься не за свое, раскомандовалась, транда ослиная! Отваливай за сантехником, а меня не дергай. Всю жисть тибя не ведал и боле зреть не хочу!

— А и ты мне до задницы! Ну единое прошу, иди глянь, что там у меня текет? — попросила баба, сбавив тон.

Василий Петрович, глянув на Степановну, понял, та не уйдет без него и, досадливо поморщившись, сказал соседке:

— Ты, ворочайся в избу, а я за Михалычем схожу. Вместе с им быстрее сообразим, кого чем заткнуть.

Вскоре они пришли к Степановне. Баба вытирала с пола лужу воды, набежавшей сверху.

— Покажь, как на чердак зайти, — потребовал Василий Петрович и следом за соседкой полез вверх по скрипучей лестнице. Следом за ним на чердак вошел и Андрей Михайлович. Едва глянув, поняли, потекла батарея. Из нее уже ни капало, а лило.

— Вишь, галоша рваная, где в твоей жопе порвалось? Опускайся вниз. Мы теперь котел погасим, сольем воду и снимем энту хреновину. На кой тибе радиатор на чердаке, обойдёшься без него! Зато и лить на голову станет некому.

Через пару часов мужики сняли радиатор, и Михайлович принес от себя новую батарею, какую привез со стройки про запас на всякий поганый случай. Стащил, пока никто не видел. И ставя радиатор на чердаке у Степановны, говорил кряхтя:

— С мужика хоть бутылку содрал бы, тут и вовсе на халяву отдаю. От себя отрываю с кровью. Эх, бабы, всю жизнь до самой старости нас, мужиков, дурют!

— Чего? Ты про что трандишь, жеваный катях? — показалась в чердачной двери Степановна.

— Свой радиатор тебе ставлю, новехонький. А что ты за него мне поставишь? — оглянулся Михалыч на соседку.

— Чего скажешь, что захочешь!

— А я много чего хочу. Да толку что? Все впустую, одно сам не возьму, другое ты не дашь! — глянул на бабу озорно.

— Ты не робей, козлик! Скажи, может, и столкуемся ближе к ночи.

Петрович, заслышав такое, закашлялся, почувствовал себя третьим лишним при этом торге и едва не уронил радиатор, какой в то время крепил Андрей.

— Держи крепче! — услышал тут же сердитое.

— А что за Роза у тебя появилась, сродственница иль хто? — прищурился Петрович, глянув на Степановну.

— Эта подруга с юности. Еще девками с ней дружили. Сейчас она поехала детей навестить. Три года но виделись. Уж двое внуков появились за те годы.

— А я то думал, она твоя дочка, размечтался закадрить, — вздохнул Петрович.