Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

— Милые мои женщины! Очень прошу всех вас, поимейте милосердие к человеку! За что возненавидели ту, какая страдает не меньше вас! Разве она хотела, чтобы ее дети выросли такими! Или ваша ребятня без ошибок и промахов растет? Либо вас не огорчают ваши сыновья? Вряд ли хоть одна не плакала ночами от горя и обид, перенесенных от сыновей. Зачем же вы ее так терзаете? Ведь она, как и вы, мать! — подошла Люся Потапова после операции к женщинам, собравшимся в коридоре.

— Доктор! Если мои ребята напрокундят, я их сама за виски оттаскаю. И не стану ждать, когда соседи пожалуются. Не посмотрю, что уже взрослые. И потому что мне они — всегда дети, учу их жить по-людски, не позорясь самим и меня не подводя.

Мать на то и дана, чтоб говорить правду детям и не покрывать их пакости. Как Быкова! Вот они померли и не тревожьте их! А сколько горя после себя оставили? Она о том подумала?

— Теперь уж не исправить сделанного ни им, ни ей. Зачем же мстить за прошлое, какое не вернуть никому? Вы лечитесь. И я прошу вас, дайте возможность вылечиться этой женщине. Не губите ее и заодно мою работу.

А я слыхала, что живы они! Скрываются где-то! И, конечно, среди бандитов. — подала голос соседка Быковой по палате.

— Говорить могут много. Будь они живы, сами привезли бы мать в больницу или навестили бы ее! — спорила Люся, убеждая больных пощадить Быкову. Ей это удалось нелегко и не сразу.

— Пить, — попросила Быкова, едва придя в сознание. И соседка, вспомнив просьбу врача, пересиливая себя, позвала медсестру.

— Пить просит. Можно дать ей воды?

— Я сама, — заторопилась к больной.

— Кешка! Не смей выходить на улицу! Простынешь, опять уроки пропустишь в школе, — стонала старуха.

— Тьфу, черт! — отвернулись бабы. А до слуха долетело невольное:

— Димка, не бей ее, гад паршивый! Не трогай кошку, говорю тебе!

— С детства злодеем рос! — посочувствовали Быковой бабы в палате. А через час в больницу позвонили. И женский голос спросил:

— Как прошла операция у Быковой?

— Благополучно, — ответила медсестра. И спросила: — Кто интересуется? Что мне сказать больной?

— Скажите, что родственница справлялась. Мать ее невестки, Евдокия. Она сама еще не встает?

— Нет.

— Ну я через пару дней позвоню. Может, ей чего-нибудь нужно, я принесу. Или пусть через вас передаст.

— Хорошо, я скажу ей, — пообещала медсестра, запомнив имя звонившей.

Но ни через два, три, пять дней никто не навестил Быкову и не позвонил ей.

… Евдокия подметала двор, когда возле ее дома затормозила милицейская оперативка. Женщина недовольно сплюнула в сторону, истово перекрестилась и сказала:

— Чур меня! Господи, пронеси чертей мимо избы нашей!

Но из машины вышли двое сотрудников и направились к дому Евдокии. Поздоровались, войдя во двор.

— Чего надо? — прищурилась баба, покрепче ухватив черенок метлы.

— Узнать кое-что нужно…

— Поговорить хотим, — ответили оба.

— О чем? Я уже с вашим братом досыта нагавкалась. До гроба хватит! Видеть никого из ваших не хочу! Всю душу изгадили! — говорила баба громко.

— Зачем скандалите? Разве мы оскорбили или обидели чем-нибудь?

— Еще этого недоставало, чтобы в моем дворе меня обижали! Я не посмотрю, кто вы есть. Так попру — перья полетят!

— А нам о вас рассказывали как о культурной женщине. Зачем же вы так кричите? Мы к вам по делу приехали, не на посиделки. А вы и слушать не хотите, хотя вопросы наши касаются чести семьи, вашего имени, репутации.

— А вам что за дело до всего этого? Вон один радетель был. Хватило с нас. Кое-как сдыхали его! И вы не лучше! Одного поля ягоды! — сбавила на всякий случай тон, выпустив метлу. Подойдя чуть поближе, спросила: — Что надо? Сказывайте!

— Может, в дом разрешите войти? Этот разговор не для двора. И тем более не для улицы, — указали на соседей-старух, вставших с лавочки, внимательно следящих и слушающих из-за забора.

— Идите в избу! — показала приехавшим на приоткрытую дверь. И, оглянувшись на соседей, крикнула: — Ну? Чего вылупились? Чего уши развесили? Иль дома делов не стало? Пошли вон от моей хаты! Сидите на своих скамейках. Будет с вас языки об нас чесать! — вытерла руки о передник и, шагнув в дом, прикрыла за собою двери.

— Скажите, а к вашей дочери никто не приходил от Быковых?

— Еще чего! С ними покончено. Не об чем говорить! И в дом никого не пущу!

— С матерью Быковых поддерживаете отношения?

— На что она мне сдалась?

— Она лежит в больнице. Ей сделали операцию. Вы ей не звонили по телефону?

— Да у меня своих забот полон рот! Она про нас никогда не заботилась. С чего бы я о ней помнила? На что мне надо ей звонить? Мы сами живем. Она ни разу внуков своих не навестила. Не спросила, как они тут. Ни разу не помогла. С чего мы про нее должны печалиться? Хватит с нас Быковых! Сыты по горло!

— Видите ли, живы они! Оба брата! А поскольку Иннокентий — муж вашей дочери, то может внезапно прийти сюда!

— Еще чего! Я ему приду! Ноги повыдергиваю! Голову откручу! Всю судьбу Тоськину изгадил, осрамил!

— Они скрываются от правосудия! И деваться им некуда! Потому…

— Где эта ваша правда была, когда он работал средь вас? Как он над дочкой изгалялся! Только теперь спохватились! Даже если на карачках станет ползать, не пущу! И не прощу! — зашлась баба в крике.

— Нам хочется помочь вам. И чтобы никто из Быковых не тревожил вашу семью.

— Так я вам и поверила, — усмехнулась Евдокия.

— Иначе бы мы не приехали сюда!

— Ну и что вы предложите? — насторожилась женщина, подперев крутые бока кулаками, смотрела на гостей с недоверием.

— Иннокентий Быков обязательно к вам заявится. Но не средь бела дня. Он от людей прячется. Ночью придет.

— Зачем?

— Причин и поводов у него много! Обязательно попытается увидеться с женой. И вот тут проявите хитрость. Пусть он задержится, а кто-нибудь из вас сообщите нам, что Быков у вас. Либо когда пообещает прийти в следующий раз, поделитесь с нами. Уж мы его встретим! Не промедлим. Надоело за ними гоняться по всему свету.

— Ну уж и не знаю, придет ли он к нам, Кешка мой норов знает. Я его спину оглоблей изломаю враз. Но если ихняя бабка в больнице, они ее точно навестят. Вот там и словите. А у нас им делать нечего! В куски порву, коль увижу! Говорить с ним не стану!

— Ради дела сдержитесь! Нам их обоих, вместе с Димкой, взять надо. Вдруг не в больницу, сюда заявятся! Помогите их взять. В больнице они от нас никуда не денутся. Но могут и не прийти.

— В квартире их застаньте!

— Там их давно ждут!

— Во бандюги!

— Евдокия! Мы договорились с вами? Телефон запишите… Мы ждем. Помогите нам и себе! — попросили гости, уходя.

Евдокия вечером рассказала Тоське обо всем. Та испугалась:

— А ему чего от меня потребуется?