Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

— Возможно, это так! Но обычный сапожник никогда не отдаст свои сбережения за коллекцию да еще с сомнительной репутацией. Вы говорите, он человек недоверчивый и прижимистый, не доверяет родному сыну. Как же он мог поверить Попову? Как он мог сблизиться с ним настолько, что поступился убеждениями? Тем более, ведь у него один сын? Иосиф, кроме как ему, никому не может передать коллекцию! Нет, тут снова ошибка. А вот что касается Поповой, другое дело! Надо нам взять друга ее мужа! Уж он, конечно, знает, у кого надо искать коллекцию, если ей сумел завладеть Попов. Я дам все распоряжения относительно этой женщины, — пообещал генерал Вадиму. И добавил: — Кстати, ваш деревенский пасечник — под надежной охраной. За него не волнуйтесь.

— Я думаю, стоит нам взять кредитора Петра Попова прямо у почтового ящика на записную книжку, — предложил Вадим.

— Я уверен, что за ней он пришлет посланца, кого-то из своих. Сам не появится. Такие люди очень осторожны и не суют голову в петлю. Он прекрасно понимает, что напугал Попову и вызвал ответный огонь на себя. И шансов на получение записной у него очень мало. Будучи уверенным, что Попова не обратится никуда, сам бы к ней завалился. Но не станет рисковать, — говорил генерал.

— Вы меня извините, но нынешние преступники — не прежние. Раздумывать не умеют. Тем более, когда дело касается крупной суммы, ведут себя нелогично и безрассудно. Потому стоит поставить ловушку, — ответил Вадим.

— Что ж! Попытайтесь! Но не передоверяйте милиции и не ставьте ее в известность о своих намерениях, — предупредил генерал.

Вскоре два бомжа появились в доме Валентины Поповой. Оглядевшись, сунули в почтовый ящик Поповой записную книжку Петра. Никто из жильцов дома не обратил внимания на бомжей, расположившихся рядом с лестничной площадкой. Их теперь много развелось в городе. Они ночевали в подъездах, подвалах и на чердаках. Гнать их из подъездов никто не решался, зная крутой нрав и острый язык бродяг. Они умели постоять за себя. И нередко зло мстили гонителям, из-за каких оказались на улице.

Эти двое ничем не отличались от других.

На обрывке газеты селедка, порезанная на куски, луковица, полбуханки хлеба и бутылка пива.

Бомжи не задевали жильцов, ни у кого ничего не просили, как случалось в других подъездах. Они не матерились и не орали. Тихо переговаривались меж собой.

Их возраст невозможно было определить. Заурядна была и внешность. Заросшие, пропыленные лица. Выгоревшая, старая одежда на плечах. В глазах недоверие ко всему свету.

Старуха-пенсионерка, жившая на первом этаже, от любопытства или страха быть обворованной прилипла к дверному глазку. Наблюдала. Слушала, о чем говорят бомжи.

Но их разговор показался ей скучным. А поведение не вызвало подозрений. И она не стала прогонять бродяг. Все жители города знали, что бомж не опасен. У этих даже была еда. А значит, воровать они не будут.

Валентина Попова, войдя в подъезд, даже не оглянулась на свой почтовый ящик. Ни газет, ни журналов не выписывала, а писем вовсе не ждала.

Увидев бомжей, не удивилась. Не испугалась. Достала из сетки булку. И, положив ее на газету перед бомжами, попросила тихо:

— Помяните Петра…

Бомжи хрипло поблагодарили женщину, разломили булку пополам:

— Царствие небесное рабу Петру! Упокой, Господи, его душу! — услышала Попова и смело вошла в квартиру.

Время близилось к ночи. Запоздалые гости покидали друзей. Возвращались с дискотек парни и девушки. Никто из них не оглядывался на почтовые ящики и не подходил к ним.

Вот снова кто-то вошел в подъезд. Толстый потный человек. В руках сумка, нагруженная харчами. Батоны, пакетики, бутылки топорщатся во все стороны. Заметил бомжей, приостановился.

Дрогнул спиной. Всякое случалось в это время в подъездах. Но, увидев, что бомжи даже не пошевелились, смело прошел мимо.

— А еще толстяк! Трусливей бабы!..

— Мельчают мужики! — согласился второй.

— Кажется, нам сегодня не найти лучшей ночлежки, — улегся прямо на полу один из бомжей, положив голову на колено приятеля. Но едва дрема стала подступать, услышал торопливые шаги к подъезду. Тут же открыл глаза.

Ярко накрашенная девица впорхнула в подъезд. Увидела бомжей. И, переступив через ноги лежащего, пошла к почтовым ящикам. Бомжи следили за ней украдкой. Вот она достала ключ. Открыла ящик Поповой. Спрятала записную книжку в сумочку, пошла к выходу.

— Стойте, мадам! — преградили ей дорогу бомжи и предложили:

— Тихо, без шума! Так лучше для вас. Кому вы несете эту книжечку?

Девица задергалась, пытаясь вырваться, убежать. Но цепкие сильные руки держали крепко.

— Куда, кому вы несете?

— Отвяжитесь, козлы!

— Тихо, бабонька! Живо отвечай! Иначе будет больно! — закрутили руки за спину. Деваха пыталась заорать. Но рот ей вовремя зажали. — Отвечай! — согнули пополам.

— Меня ждут. В машине. Неподалеку.

— В какой? Говори быстро.

— В голубой «БМВ». Там я ее отдам. И все.

— Где она стоит?

— Прямо за углом! — поморщилась от боли.

Бомжи, переглянувшись, поняли друг друга.

Один остался придержать девицу, второй выскочил из подъезда, заспешил к машине, стоявшей у подъезда соседнего дома.

— Александр Иванович! Есть! Голубая «БМВ», вон она! Там кредитор! Мы держим посланку! — спешно объяснял оперативник.

Вадим развернул машину тихо, не включая фар, вплотную подъехал к «БМВ».

— Выходите из машины, живо! — резко открыл дверцу Потапов.

— Руки за голову! — приказал Вадим, открыв вторую дверь. Двое мужнин, увидев направленные на них пистолеты, повиновались.

Они не успели ничего понять, как оказались в наручниках на заднем сиденье оперативной машины.

— Вы поедете следом. Поведете эту машину. И обязательно с посланницей, — передал наручники для девицы Потапов оперативнику.

Тот спросил коротко:

— Вам прислать Гришу?

— Сами справимся! — рванул оперативник с места и понесся по улицам засыпающего города. Следом за ним мчалась голубая «БМВ».

— Определите их внизу, в одиночку всех. До утра! — распорядился Потапов, кивнув на задержанных охране, как только за машинами закрылись ворота.

— Твою мать! Влипли в «контору»! — услышал Вадим голос одного из задержанных.

— Давай, шевелись быстрей! — поторопила их охрана. Убедившись, что все трое размещены по камерам и надежно охраняются, Потапов и Соколов поднялись в кабинет.

— Третий час ночи… До восьми можно поспать.

— Гриша! Отвези нас! И сам отдохни до утра! Дома! — попросил Вадим оперативника. Тот рассмеялся:

— Я уже приготовился в подъезде ночевать.

— А что? Бомжем быть не так уж и плохо! Попова булку подала. Старуха, что на первом этаже, миску макарон вынесла, ее собака отказалась их жрать. Девушка пару жвачек уронила для нас. А толстяк со страху целый пакет молока отвалил. Так что голодными не оставили.