Эльмира Нетесова - Расплата за жизнь

— Взяли налог с жильцов! — рассмеялся Потапов, довольный тем, что операция удалась и прошла без шума и потерь.

— Поехали!

Вадим и Александр ехали но домам на короткий срок. Завтра предстоит работа. А теперь можно забыться на время и, взглянув на спящих детей и жен, уставших от тревог и ожидания, лечь в постель, не веря самим себе в столь редкую удачу.

Укрывает одеялом плечи мужа Люся. Редко видит его. Как он изменился за последние годы! Седина окончательно взяла в плен голову. Глубокие морщины прорезали упрямый, высокий лоб. Не хватило ни сил, ни времени на бритье. Даже во сне хмурится. Что тревожит его?

Гладит женщина Александра по плечу. Тот не почувствовал. Слишком устал. Ноги поджаты к животу. Словно спит в машине. Отвык от постели, от уюта…

Спит на диване Вадим. Его не дождались. Не думали, что приедет ночевать. Дети с женой уснули в одной постели. Видно, хорошей была сказка, рассказанная на ночь. Дочурка дышит в самое ухо жены. Обняла за шею ручонкой. В ней старая кукла спит. Вовка под подушкой руку держит. Там у него большое сокровище, с каким нигде не расстается, подарок отца — игрушечный пистолет. Мальчонка хочет стать чекистом, как и его папа. Вот только бы скорее вырасти. О многом мечтает. Втихаря примеряет отцовскую форму. Ох и понравилась она ему! Мот только беда — велика очень! Не выйти в ней во двор! Не показаться ровесникам, не погонять мяч но дворе. В штанинах запутаться можно. А то бы не дразнила его воробышком соседская девчонка Людка. Оробела бы! Сразу согласилась бы с ним в классики и выбивного! Ох и синие у этой девчонки глаза! Но ничего! Уж к следующей весне отцовская форма будет как раз, мечтал сынишка, сжимая под подушкой любимую игрушку.

Ночь в городе всегда пора особая. Где-то гаснет свет, и люди ложатся спать. В других окнах и домах — все наоборот. Едва наступает ночь — начинается жизнь.

Веселятся девки в Софкином притоне. Клиенты заявились порхатые. Девок за груди и задницы лапают. На угощение не скупятся. Заказы делают хорошие. Денег не жалеют, не считают гроши. Да и сами из себя — молодые, крепкие. С такими ночью холодно не будет.

Гремит магнитола хриплым голосом про чьи-то погасшие свечи. Тут же свет горит яркими огнями.

— Давай что-нибудь веселей! — орет подвыпивший мужик и, ухватив девку покрепче, поудобнее, поволок из двери в душную, тесную комнату. Повалил в постель. Сорвал нетерпеливо одежонку. Девка повизгивает от нетерпенья. Прячет в лифчике деньги, какие ей суют в ладонь. Чего уж сопротивляться? Хороший клиент попался, ласковый. Не лезет к морде с кулаками, не щипается. Не отнимает деньги обратно, как с другими случалось.

За тонкой перегородкой другая деваха шашни крутит. Сама здоровенная, как одежный шкаф с антресолями. На нее, если по совести, редко кто добровольно оглядывался. Если такое и случалось по пьяни, тут же трезвели мужики. Потому она сама к себе клиентов схватывала. Вырвет из-за стола разомлевшего. И покуда не очухался, ведет к себе в комнатуху. Там сама разденет и разует. А в темноте все бабы одинаковы. Ну что ей делать, если даже девки прозвали ее рэкетиршей за то, что она к себе клиентов затаскивает за шиворот. Вот и теперь уламывает худосочного мужика:

— Ну, чего ты дергаешься? Зинку хотел? Л я чем хуже? И у нее не с золотыми краями. Не серчай, мой козлик, петушок облезлый. Ты только нацелься, я твоя курочка! — вдавила мужика в постель, чтоб не сбежал.

За столом остались лишь самые крепкие, кого бутылкой коньяка с ног не сшибешь. Пили с девками за любовь! Пили за ласки, за глаза и губы, когда вдруг с треском распахнулись двери и в проеме встал наряд милиции.

— Всем оставаться на местах! — послышалась резкая команда.

— Ни с места! — заметили клиента, крадущегося к окну.

— Проверка документов! — гаркнуло над головами.

— Облава! — послышалось тихое, как стон.

— Ты кто? — выволок из-под рэкетирши тощего мужичонку дюжий сержант. И, глянув в испуганные глаза, спросил — Ты что, усрался раньше времени?

— Дядечка! Я из него тот документ час выдаиваю! И ничего не выжала! — пожаловалась рэкетирша.

— Куда его тянешь? Погоди! Еще не все! Он не отбашлял! — вцепилась другая в своего партнера руками и ногами.

— Подожди малость!

— Линяй скорей! Менты!

— Скрываемся! Шухер! — кинулись к окнам. Но притон был заранее взят в кольцо.

— Документы! — требовала милиция жестко, вглядываясь в лица, искала кого-то.

Всех подозрительных, без документов, затолкали в дежурную машину и повезли в отделение милиции, чтобы там разобраться с каждым в отдельности

— И с чего это они сорвались, как с цепи? — сетовала Софка, опечалившись. Она не знала, что у милиции на эту проверку были все основания.

В городе вспыхнула волна преступлений. Каждый день ограбления, насилие, а в последние два дня появились и трупы.

Это вывело милицию из терпения, и по городу пошли облавы, начались дежурства, патрулирование улиц, пошли повальные проверки всех злачных мест.

Со всех концов Орла привозили в райотдел каждого подозрительного. Не всегда доверяли документам. На многих делались запросы.

За неделю все камеры были переполнены. Одних после проверки отпускали. На их место вскоре привозили новых.

— Вот этого особо прощупать надо! — кивнул сержант на крепкого мужика, взятого в притоне Софки.

— А что он отмочил? — глянул лейтенант на указанного человека.

— Слинять хотел в окно! А потом махаться вздумал! Ну мы этой пташке популярно и показали, кто он есть! — крутнул в руках резиновую дубинку.

— Разберемся! А пока сунь его вниз. Пусть остынет! — распорядился лейтенант. И мужика втолкнули в холодную сырую подвальную камеру. Вспомнили о нем лишь на пятый день. Мужик уже с трудом волочил ноги.

— Кто будешь? Откуда? Выкладывай сам! И каждое слово будет проверено! — предупредили заранее.

— Бомж я! Уже два года!…

— Хватит! Бомжи по притонам не ходят!…

— Припекло, как мужик мужику колюсь!

— Кончай, бомжей лишь на пузо припекает!

— Мне обломилось зашибить на станции, на разгрузке леса. Вагоны разгружали.

— У них свои грузчики без работы. Пятый месяц без получки. В их кассе уже от вида денег отвыкли, — осек лейтенант, спросив строго: — Как в Орле оказался? С кем? Где промышлял?

Мужик отвернулся от булки с маслом, стакана чая, принесенных лейтенанту дежурным:

— Бомж я! Больше сказать нечего!

— Верните его в камеру. Пусть вспомнит. Когда захочет рассказать о родословной, позовете ко мне! — распорядился лейтенант. И точно так же поговорил с двумя другими.

Вскоре, отсеяв всех проверенных, милиция оставила у себя пятерых. Эти не могли подтвердить свою личность или не хотели. Их не били, не оскорбляли, не водили на допросы к следователю. Их просто забыли.