Андрей Молчанов - Взорвать Манхэттен

Мимикой я изображаю недоумение, но, одновременно, и уважительное внимание к его монологу. Подозреваю, лукавому. Задушевную беседу на данную тему эта бестия, возможно, вела или будет вести не только со мной. Опять-таки: один из его приемчиков. Внести выгодное предложение, обязывающее тебя к тому или иному компромиссу или услугам, а после непринужденно предать предложение забвению, − дескать, изменились обстоятельства. С кем все-таки еще он мог говорить об этом? Жаль, что никого не спросишь, а спроси − тут же ему и доложат, и с набранных очков отпадет целая гроздь…

Занять его место − нешуточное дело. Большому Боссу подконтрольна святая святых − Федеральная резервная система, не подвластная ни президенту, ни правительству, ни министерству финансов, а лишь властительным акционерам всех ее трех составляющих в Кливленде, Бостоне и в Атланте.

− Я говорю искренне, это не какая-нибудь дешевая проверка, − откликаясь на мои мысли, продолжает он усталым голосом. − Я просто более всего доверяю вам, Уитни. К тому же вы человек специальной закалки, мы прошли одну и ту же школу…

Это намек на наше прошлое рыцарей плаща и кинжала. Кстати, к моему давнему роду деятельности сей образ вполне применим. В молодости мне приходилось обстряпывать горяченькие делишки, на которые едва ли сгодились бы чистоплюи из аналитического департамента, если и нюхавшие порох, то только в комфортабельном тире.

− Коли речь идет о моем согласии, − говорю я, − можете им заручиться, хотя, надеюсь, наш разговор преждевременен и никаких обязательств с собой не несет.

Все-таки во мне пропал великий дипломат… Я великодушно даю ему фору для дальнейшего маневра. Будет ли она оценена в должной мере?

− Разговор, увы, актуален, − звучит ответ. − Не чересчур, но позаботиться о преемнике мне уже следует. Будьте поблизости от меня на следующей неделе, ожидается приезд саудовского принца и еще парочки шейхов, вас следует познакомить с этой публикой поближе, нам с ними предстоит многое обсудить… Ах, вот еще что! − вспоминает он. − Курт Эверхарт − ваш родственник, если не ошибаюсь?

Курт − мой покойный двоюродный брат. Впрочем, даже не брат. Сын мужа сестры моей матери от первого брака. Я не видел его около тридцати лет, с той поры, когда он уехал в Германию к своим истинным родственникам, женился там и прочно обосновался.

− Давно ничего о нем не слышал, − отвечаю я. − Но воспоминания о нем самые теплые.

− Тут случилась одна занятная история, − говорит Босс. − На горизонте возник ваш племянник… Вы хоть знаете, что у него был, то есть, существует сын? Его зовут Роланд.

Я и в самом деле чего-то слышал, а потому киваю.

− Он профессиональный военный, правда, в отставке…

− Сколько же ему лет? Или его выгнали со службы? − догадываюсь я.

− Что-то было, не знаю, дело не в том… Он полезный парень, работал на нас…

− В смысле?

− В смысле − на нас… − с нажимом сообщает Босс.

− Ах, вот как… − Я принимаю глубокомысленный вид, хотя мало что понимаю. То ли имеются в виду секретные службы, то ли − Совет? Хотя одно другому нисколько не противоречит, даже наоборот.

− Последнее время он воевал в России, в Чечне, был там то ли инструктором, то ли… В общем, неважно. Возвращаться в Германию ему сейчас нецелесообразно, там некоторые проблемы… Короче, возник вопрос: как с ним обойтись? Разбрасываться кадрами или же предоставлять их на волю рока не в наших правилах, тем более, если они являются родственниками уважаемых людей… Поэтому, если вы пожелаете взять над ним попечительство…

− Что от меня требуется?

− Только волеизъявление. Если вы не против, пусть он пересидит в Америке некоторое время под вашим крылом. Возьмите его… охранником… Или дворником, например… Переводчиком, вот! − вы ведь ведете дела с Германией… Он знает и русский, а с Россией ваш бизнес обширен… Впрочем, вас никто не упрашивает. Если такая забота для вас обременительна, пусть наши ребята пристраивают его по собственному усмотрению.

− Он − кадровый офицер ЦРУ, я так понимаю?

− Не совсем…

− Я надеюсь, он не бандит? − срывается у меня невольный вопрос.

− Он профессионал, но вполне цивилизованный…

− Представляю себе…

− Так вы против?

− Ладно, давайте посмотрим… Когда он появится здесь?

− Точно не знаю. Это предварительный разговор.

Секретарша приносит нам кофе, печенье и фруктовые сладости.

Секретарши у Большого Босса − как на подбор, все лапочки, и все с изюминкой. Нынешняя − худенькая изящная шатенка с гибкой фигурой и нежным личиком, просто загляденье. Я еще в приемной ее отметил − прелесть девочка! А улыбка, обнажающая здоровые ровные зубки, досадно напоминающие мне о своих протезах, просто обезоруживает. Если бы еще не опыт в глазах… Что ж, жизнь беспощадна.

− Хороша, да? − кивая на дверь, за которой, вильнув, скрылась округлая попка, спрашивает меня Большой Босс. − Если есть желание, могу взять ее на какой-нибудь раут… Ты только позвони и напомни.

− Следует подумать, − соглашаюсь я.

Подобного рода разговоры среди членов нашего Совета не редкость, и ничего предрассудительного в них мы не видим. Как и в том, чтобы поразвлечься на стороне. Даже с чужими женами. Главное, чтобы это не были жены членов Совета. Или пусть будут жены членов, но тогда дело не должно иметь огласки. В случае с женами никому не знакомых людей огласка вполне возможна. Она даже преисполняет нас взаимного доверия. Моветон − разговоры о какой-нибудь влюбленности, это настораживает, ибо свидетельствует о нестойкости характера, а значит, и деловых качеств. Хотя к женитьбе после развода отношение у нас лояльное, даже положительное, и, подозреваю, в нем есть элемент зависти. Позитивный отклик вызывают подробности об отношениях с иностранками, особенно экзотическими, с каких-нибудь островов. В данном варианте мы снисходительны даже к несовершеннолетнему возрасту дам, хотя случись такое похождение здесь, в Америке, это бы не приветствовалось. Мы все-таки уважаем законы. Кстати, у Пратта, кому под шестьдесят, двадцатилетняя любовница, и это нас здорово шокирует. Безнравственность такой связи очевидна. Но сукин сын он, безусловно, везучий!

Звонит телефон. Это жена. Мне сообщается прекрасная новость: Патрик наконец-то обкакался! Миленький мой, какая же ты умница! Дело явно пошло на поправку…

С сердца у меня срывается камень. Меня переполняет радость, и ей мне хочется поделиться даже с Большим Боссом, но делать этого не стоит. Во-первых, я не люблю выказывать своей сентиментальности, ибо, обнаружив такое качество, им поспешат воспользоваться; во-вторых, последует сочувственная и пустая беседа, которая только отнимет время; в-третьих, меня поджимает расписание, где помимо двух деловых встреч еще и адюльтер с моей постоянной подружкой Алисой. Тащиться к Алисе мне категорически неохота, лучше бы отправиться домой, но ей я не уделял внимания уже месяц, в голосе ее появилось вызывающее равнодушие, а это значит, перегни я палку, могу остаться без шикарной любовницы. На день сегодняшний она мне несколько поднадоела, однако завтрашний день способен все круто перевернуть и оставить меня, что называется, с носом. Возможно и другое, вульгарное определение.