Николай Мороз - По следу тигра

«Недельку-другую. Ага, сейчас», — Максим сделал вид, что задремал, дождался окончания обхода. Через неделю его самого уже здесь не будет. Хорошо, если Стрелков еще в городе, а если нет? Умотал за границу к любимой женушке, и все. Или сейчас, в эту минуту чемодан собирает. Нет, в больнице не то, что еще на неделю — на лишний час оставаться нельзя.

С того момента, как спала температура, эта мысль не отпускала Максима, не давала спокойно спать. Вынужденное заточение изматывало сильнее самой болезни. Хорошо, что легочную форму успели перехватить в самом начале ее развития, задавить зверским количеством антибиотиков, влитых в кровь через вену. «Остаточные явления» — последняя медсестра из свиты заведующего инфекционным отделением, наконец, покинула палату. Максим уселся на кровати, помотал головой, прислушиваясь к ощущениям и поднялся на ноги. Посмотрел на «сокамерников» — двое спят, один лежит на спине и пялится в потолок, четвертый ищет под кроватью тапки. Тоже куда-то собрался, но дальше сортира на этаже не уйдет.

— Покурить бы, — пробурчал тощий, коротко остриженный мужичок со старым белым шрамом над верхней губой. Нашарил, наконец, безразмерные черные тапки и зашаркал к двери, придерживая пижамные штаны. Максим пропустил страдальца впереди себя, оглянулся на свою аккуратно застеленную кровать. В ту ночь, вернее, уже под утро, последнее, что он помнил — это как прятал между сеткой и матрасом свой арсенал. И психовал каждый раз, когда выходил из палаты, как пионер, переживая, что вожатый найдет тайник и вытряхнет оттуда все самое сокровенное. Максим не спеша обошел коридор по периметру, подошел к закрытым дверям, покрутил ручки для очистки совести. Закрыто, надо же, какой сюрприз. Никотинозависимый сосед по палате уже брел обратно, махнул ему забинтованной рукой и скрылся за дверью. Иди, дядя, иди, мне свидетели не нужны. Максим прижался носом к стеклу и принялся разглядывать уличный пейзаж. Вернее, ту его часть, которая примыкала к стене больничного корпуса. И саму стену, конечно. Здание кирпичное, старое, строилось давно, в украшении фасада использовался такой элемент отделки, как вмурованные в общую кладку разноцветные кирпичные обломки. Эти малюсенькие «ступеньки» образовывали хитрый орнамент и вполне могли послужить в качестве лестницы. Самый крутой и короткий маршрут пролегал между двумя окнами справа от подоконника и вел к узкому кирпичному же карнизу над окнами первого этажа. Если спуск пройдет удачно, то по карнизу можно добраться до угла здания и спрыгнуть вон в тот сугроб. На этом разработка маршрута заканчивалась, что делается за углом здания, Максим не знал. Но это и неважно, его целью был первый этаж, где находится кладовка. По полученным «агентурным» данным, именно там, в «камере хранения», находится все, что изъяли у больных «сибиркой», и что могло представлять опасность. Нет, можно конечно, рискнуть, дождаться темноты и попытаться добраться до дома в больничной пижаме. Но, во-первых, нужен ключ от квартиры, а во-вторых, так и в дурку недолго угодить. Ментов в городе полно, они сейчас особенно злые, обстановка в городе нервная. В любом случае, надо дождаться вечера, чтобы спокойно попасть на первый этаж, найти кладовку и без помех покопаться в ее содержимом.

Ужин разнообразием не поразил: два ломтика жареной рыбы, две ложки картофельного пюре, два куска хлеба и сладкий чай. Но соседям Максима по палате, людям, не видевших несколько месяцев подряд никакой еды, кроме помеси каши и баланды, это скудное угощение казалось изобилием. В конце концов, пустую посуду сдали пожилой неповоротливой раздатчице, и сразу после этого в коридоре и палате погас свет. Потом трепались традиционно минут сорок о том, о сем, но Максим в беседе почти не участвовал, отделывался междометиями и короткими фразами, потом улегся, отвернулся к стене. «Хорош болтать, спите» — подумал он, но прежде, чем все угомонились, прошло еще почти полчаса. Максим перевернулся на спину, лежал еще минут пять, прислушиваясь к ровному сонному дыханию людей. Все, теперь точно все, они заснули, можно идти. Нехорошо, конечно, что уходить в который уже раз приходится по-английски, не попрощавшись, но деваться некуда. Максим поднялся с кровати, вытащил из-под матраса оружие, рассовал все по карманам неудобной, на полтора размера больше, больничной одежды. Все, друзья, бывайте. У вас все будет хорошо, как в сказке. В доброй, естественно.

Максим выскользнул за дверь, прокрался через темный коридор, остановился у подоконника. Обе двери в коридор заперты, сюда, кроме дежурного врача, никто не войдет. Да и тот покажется не раньше полуночи, но так, для проформы, даже в палаты заходить не будет. Тяжелых больных нет, все «изолированные» быстро идут на поправку и уже почти не опасны. Максим посмотрел вниз, оценил обстановку за окном — темнота и пустота, все как по заказу. Ближайший источник света находится у противоположного края больничного корпуса, метрах в пятнадцати или двадцати отсюда. «Мы пойдем другим путем», — Максим влез на подоконник, повернул ручку, потянул створку на себя. Да, на улице не май месяц, надо поторапливаться. И шагнул в открытое окно, аккуратно прикрыл его за собой. Два коротеньких шажка по подоконнику и вот он, первый кирпичный уступ светло-бежевого цвета. Второй чуть в стороне, за него можно ухватиться уже замерзшими на холодном ветру пальцами. И дальше, по шажку, по ступенькам вниз по стеночке. Смотреть только перед собой и немного вниз, туда, где из темноты едва-едва проступают контуры следующей точки опоры. По красненьким, по беленьким, снова по красненьким — путь по кирпичам вниз пролегал как по клавишам. Максим вжался животом в стену и медленно, без лишних, резких движений двигался вниз. И все, вот он карниз, по сравнению с только что пройденной лестницей его ширина сопоставима с автобаном. Здесь на стройматериал не поскупились, по карнизу можно двигаться почти свободно, только не забывать прижиматься спиной к стене. Теперь надо быстро, но осторожно прошмыгнуть над темными окнами на первом этаже здания. Он примерился к броску и почти по пояс провалился в сугроб. Конечную точку маршрута Максим изучал особенно придирчиво, рассматривал каждый сантиметр снежного завала и пришел к выводу, что тот не опасен. Но проверил это только сейчас, и ни заваленных снегом кустов, ни замаскированной груды строительного мусора внутри не обнаружил. Спрыгнул с кучи слежавшегося снега и ринулся за угол здания. И тут же отпрянул. В торце здания оказалась дверь запасного выхода, и на его крыльце курили две медсестры. Обе женщины стояли, повернувшись к Максиму спиной, накинутые на их плечи куртки украшала надпись «Скорая помощь».