Леонид Влодавец - Вист втемную

Не тем ли случайно, кто тот же товар заказывал Генриху? Юрка хорошо помнил, как Птицын настраивал его на то, чтоб взять Трехпалого живым. То есть ему труп был не нужен. За мертвеца он, должно быть, меньше заработал бы, а то и вовсе ни шиша. Потому что Трехпалый много интересного знает, прежде всего про деньги. Он же тоже небось, как и Вова покойный, был в курсе, где что лежит из областного общака. А этот общак, поди-ка, в одну коробку из-под ксерокса не влезет, он в банке каком-нибудь вылеживается, и не в одном. Так что тот, кто Трехпалого покупает, навряд ли замочит его сразу. Небось сперва поговорит задушевно. И прекратит эти душевные разговоры только тогда, когда поймет, что окупил затраты на приобретение Трехпалого…

Но такой расклад значит, что Генрих сейчас как бы в пролете. Если ему уже аванс за Трехпалого перечислили, то у него очень мало времени. Покупатель за свои баксы хочет иметь вещь, а если вещь вовремя не отгружают, то знать не захочет, кто ее спер. Или начнет искать контактов с тем, кто спер, чтоб напрямую торговаться, без посредников. Но Птицын, конечно, не захочет потерять крупные деньги и постарается в кратчайшие сроки найти похитителей ценного товара. А их и искать не надо — приходит Таран, включает диктофон, и голос Седого предлагает переговоры. Ясно, что Генрих это предложение без внимания не оставит — хотя бы для того, чтоб по ходу дела вычислить, где прячут Трехпалого, и отбить его у Седого силовыми методами. Но кто его знает, возможно, ему это не удастся, и Генриху придется всерьез толковать с Седым, чтоб не потерять деньги, а то и голову. Если так, то переговоры, которые Седой предлагает Генриху, преследуют одну-единственную цель, которую лучше всех выразил господин Лившиц: «Делиться надо!» То есть определить, сколько тысяч баксов придется отстегнуть за возвращение Трехпалого в объятия Птицелова.

Еще более интересный вариант, если покупателей не один, а двое и они между собой конкурируют. Скажем, Генрих договаривался с одним, а Седой — с другим. Но тогда им договариваться вовсе не о чем. То есть посылка Юрки к Птицелову с предложением переговоров вполне может иметь своим финалом подрыв тех пятидесяти граммов пластита, которые вполне могли бы поместиться в одном корпусе с плейером. Успокоительным заверениям Седого грош цена в базарный день. Ведь Юрка не разбирал этот самый «walkman». Термодатчики и радиомаячок могут быть лишь частью «полезных добавок». Может, там не только передатчик-пищалка вмонтирован, но целая радиостанция, которая не только «бип-бип», но и слова передает да и на прием работать может? А потому, если Седой не только увидит, что мерцающая точка на компьютерной карте, обозначающая Тарана добралась до штаба «мамонтов», но и услышит через наушники, что Юрка разговаривает с Птицеловом, как одним нажатием кнопки приведет в действие радиовзрыватель. А пятьдесят граммов пластита — это четырехсотграммовая толовая шашка. Даже если в корпус плейера не загружены специальные убойные элементы, то одного взрыва хватит, чтоб отделаться от обоих…

От всех этих скучных мыслей Юрку оторвала остановка машины. Потом хлопнула водительская дверца, проскрипели шаги по снегу и щелкнул замок.

— Вылезай! — приказал Чалдон. — Приехали! Дальше пешком почапаешь…

Юрка вылез, огляделся. Пикап стоял неподалеку от выезда на бетонку, ведущую к главному КПП дивизии.

— Плейер не потерял? — озаботился Чалдон.

— На месте, — отозвался Юрка, сунув руку за ворот бушлата и нащупав пластмассовую коробочку.

— Ну, тогда счастливо тебе, — забираясь в кабину, произнес Чалдон. — Может, еще и свидимся!

Тарану это пожелание показалось не шибко искренним, но на Чалдона ему было наплевать. В другое время он, может быть, и поинтересовался у братка, каким образом он попал в команду к Седому после гибели Калмыка, но сейчас это не имело смысла. Тем более что Чалдон, внутренне перекрестившись по поводу того, что благополучно отделался от такого не слишком безопасного подконвойного, резко сдал «каблук» назад, круто развернулся и покатил в направлении Суровикина.

А Юрка двинулся пешочком по темной подмерзшей дороге, размышляя, как его встретит Птицын и чем все нынче может кончиться. И опять, конечно, ничего веселого на ум не шло. Фиг его знает, как Генрих посмотрит на то, что Таран пошел на сотрудничество с Седым?! Может, он и вовсе не станет разговаривать, заподозрив, что у Юрки на шее мина висит, а просто отправит его в тир, расположенный в подвале одного из бараков, где какой-нибудь «боец» старшего возраста тихо шлепнет Тарана из бесшумной «волыны»… И никто знать не будет, куда Юрка подевался, когда его вместе с плейером отвезут к кислотному стоку. Если, конечно, пластит с кислотой как-нибудь бурно не прореагирует. Таран не знал, из чего пластит делают, и вообще в химии был не силен. Впрочем, самое обидное будет, если там действительно никакого ВВ не окажется…

Сзади появился свет фар. «ГАЗ-66» быстро догнал Юрку и притормозил, хотя Таран и не собирался ему голосовать. Из правой дверцы высунулся молодой прапор, судя по всему, слегка поддатый.

— Из самоволки опаздываем, товарищ солдат?!

— Так точно, — проворчал Таран.

— Лезь в кузов, салабон! Успеешь к поверке!

Юрка, конечно, не стал упираться, легко перемахнул низенький металлический бортик и уселся на скамеечку. Чем пилить пешком четыре километра, уж лучше их проехать. «Газон», весело побрякивая цепочками и крючками, на которые был закрыт бортик, ходко добежал до КПП и, почти не задерживаясь перед воротами, заехал в часть. После этого Тарану стало понятно, как на территорию войсковой части среди бела дня проехала «уазка» с бандой и выехала тоже беспрепятственно. Никто в кузов и носа не сунул. Хотя бы заглянули, полюбопытствовали, не провез ли кто атомную бомбу? Нет, всем все по фигу. Кстати, весьма возможно, что этот веселый прапорщик, старший по машине, вместе с водилой катались без путевки. И хрен его знает, какое военное имущество и куда возили. Может, автоматы продали, которые на артскладах лежат, или патроны? Барда-ак!

Потом Таран еще больше удивился, когда припомнил, что налет-то был вовсе не тихим и бесшумным. Как-никак в подвале госпиталя был приличный взрыв, стрельба, два трупа, если верить рассказу Седого. И несколько свидетельниц из числа лаборанток, которые если и не видели ничего, то слышали все отлично. Да и газа, наверно, нюхнули. Так или иначе, но какой-то шухер в дивизии должен был подняться. Уж во всяком случае, несколько дней службу по КПП должны были жестко контролировать. А тут, можно сказать, вечером того же дня, когда ЧП стряслось, — и ноль внимания. Чудны дела твои, господи!