Леонид Влодавец - Вист втемную

Лизкин вопрос отвлек его от размышлений в этом направлении.

— Что? — переспросил Юрка, не очень врубившись.

— Я говорю, что ты свои считаешь? У нас же ихний кошелек остался… — И Лизка вытащила из куртки туго набитый бумажник, который Таран изъял у зарубленного.

Да, тут было побогаче! Одних «зеленых» сотен десятка два лежало. И в «дереве» тыщи четыре. Живут же люди!

Мужик в солдатском бушлате и вязаной шапке, позевывая, принял у Тарана денежки и закачал полный бак девяносто третьего. Юрка, отъезжая от заправки, даже какую-то сытость почуял, будто сам пожрал. Впрочем, ненадолго. Потому что его пассажирки прямо-таки ни минуты без сюрпризов жить не хотели.

— Отвези меня домой! — неожиданно потребовала Полина.

— Здрасьте посрамши! — не стесняясь дамского общества, в сердцах произнес Таран. — Ты же вчера вопила, что тебе домой нельзя?

— Вчера было нельзя, а сегодня — можно, — настырно ответила Полина. — Я за брата беспокоюсь.

— Между прочим, — заметил Юрка, — ты вчера говорила, будто дачка, откуда мы только что вырвались, другу твоего братца принадлежит? Ты не забыла, что мы там кое-какой беспорядок оставили? Твой братишка тебе попку не нашлепает за это?

Лизка немного дебильно хихикнула, должно быть, представив себе, как Полину шлепают по попке.

— Пусть шлепает, лишь бы он жив был.

Юрка глянул на часы: всего-то 8.20. В конце концов, баба с возу — кобыле — то есть в данном случае «девятке» — легче.

— Далеко отсюда? — спросил Юрка.

— За четверть часа доберешься, максимум минут за двадцать. Я покажу дорогу. Сворачивай за перекрестком налево.

— Ладно, — вздохнул Таран, — довезу, высажу — и адью-мусью! Мы больше не знакомы, и по фигу мороз!

— Очень даже верно! — согласилась Полина. — Мне тоже знакомство с вами надоедать стало. За вчерашнее — спасибо, за сегодняшнее — благодарить не буду.

Таран хотел вспылить, притормозить и выставить эту овцу подслеповатую из машины. Но потом пожалел. В конце концов, то, что они на даче натворили, и впрямь благодарности не заслуживало. С Лизки придурочной что возьмешь — ее, возможно, надо лечить просто-напросто! — а вот он, Таран, «курсант»-«мамонт», соображать должен был, а не нервничать… Кстати, если на то пошло, выступил лично он на этой даче совсем не здорово. Фиг его знает, что с ним бы эти братки сделали, если б Лизка не начала палить! Подставился, как дитя, хорошо еще, что только шишкой на затылке отделался… Да и вообще, если б не кошка Муська, они бы и по сей час на даче куковали под охраной собачек!

С такими покаянными мыслями в голове Юрка не забывал крутить баранку по указаниям Полины. Действительно, через четверть часа он уже ехал по залитой талой грязью, но вполне знакомой улице. Вот дом, куда собирался зайти Таран, но не зашел по причине убийства Павла Степановича, а вот в этом он помогал Полине занести сумку на пятый этаж.

— Приехали! — сказал Юрка, останавливая машину.

— Счастливо оставаться! — без улыбки произнесла Полина и вылезла из салона прямо в лужу. Правда, ведь подслеповатая… Подъезд-то хоть найдет, интересно, не перепутает?

Но Полина довольно уверенно двинулась к родному подъезду, а потому Юрка со спокойной душой отъехал от тротуара, в твердой уверенности, что на этой улице он больше никогда не появится.

Теперь предстояло решить вторую проблему. Эта проблема шмыгала носом, вытирала сопли о загривок любимого животного и вообще очень повеселела после того, как первая проблема свалила восвояси.

Проблема состояла в том, что ехать с Лизкой на «Новослободскую» было как-то стремно. Неизвестно, как отнесутся граждане, с которыми ему предстояло встречаться, к тому, что Таран приедет к месту встречи не на метро. Вполне возможно, что кто-то из них будет страховать у наземного вестибюля, а потом доложит, что Юрка катается на угнанной машине и с очаровательной пассажиркой, на которой три убийства. Правда, насчет пассажирки и ее дурного поведения Таран им скорее всего сам расскажет, но все это может негативно отразиться на его личной жизни. К тому же, как проехать отсюда на «Новослободскую», Таран попросту не знал. В смысле, не знал, как доехать на машине. Дорогу же от «Сокольников» на метро усвоил неплохо — еще когда ехал на «Войковскую».

Именно поэтому Таран сказал Лизке:

— Вот что, девушка. Я сейчас поставлю машину, где поспокойнее, а потом уеду на метро. В принципе могу и не вернуться, сразу предупреждаю. Дальше твое дело. Можешь сидеть в машине, можешь идти гулять. Вот тебе ихний бумажник со всей требухой, а вот твои сало и клюква. Положи их в рюкзак вместе с кошкой или еще куда-нибудь — это твои проблемы. А свою сумку я заберу. Все ясно? Лучше все-таки, если ты отсюда отвалишь, понятно?

— У меня валенки без калош, — печально произнесла Лизка. — А тут везде потаяло…

И бедное существо опять шмыгнуло носом, а затем поглядело на Юрку не то умоляющим, не то укоряющим взглядом. Таким несчастным, что Таран себя прямо-таки палачом жестокосердым почувствовал.

— Ладно, — вздохнул Таран. — Часа через три я приеду. Если подойдут менты, притворись, что спишь. Если разбудят — ври, что хочешь. Например, что папа ушел в магазин, а ты его дожидаешься.

Немного не доехав до метро, Юрка загнал машину в какой-то малолюдный двор, где стояло с десяток автомобилей, протер оба пистолета — насколько это удалило с них отпечатки пальцев, неизвестно! — и запихнул в бардачок.

— Если их найдут, — проинструктировал Юрка, — скажешь, что знать о них не знала и видеть не видела. В крайнем случае можешь сказать, что, может быть, папины. Папу можешь своего настоящего назвать — ему это уже не повредит скорей всего…

Таран закинул за плечо свою совсем полегчавшую сумку, проверил, чтоб Лизка заблокировала все двери, и поскорее двинулся к метро, опять-таки почти убежденный в том, что, несмотря на свои заверения, ни через три, ни через десять часов в этот двор не вернется. В конце концов, он этой Лизке никто. На ней три трупа, ее квартира под прицелом у мафии, остались свидетели… И вообще, она вшивая, налысо стриженная и придурочная к тому же. Кошку больше матери родной любит. В общем, Юрка, шагая к метро, немало плохого про Лизку припомнил. Только с одной целью — чтоб за себя стыдно не было…

Карточка его действовала на пять поездок, и Таран беспрепятственно спустился в метро. Как-то непроизвольно пошарил глазами — нет ли где Полины? — но на сей раз не было, не появилась. Должно быть, все же осталась дома.

Доехал до «Комсомольской» и, переходя с радиальной на кольцевую, в густой утренней толпе опять поискал Полину — это уже граничило с глюками и даже хуже, на манию тянуло.