Юрий Козлов - Колодец пророков

Илларионов впервые услышал о генерале Сактаганове ранней зимой 1991 года. Тогда единственный в истории гулийского народа советский генерал командовал базировавшейся на Украине эскадрильей стратегических бомбардировщиков.

Эскадрилья с ядерными и обычными бомбами на борту находилась в воздухе на боевом дежурстве (облетала по периметру западную границу СССР), когда радист случайно поймал хвост разговора по спутниковой связи между помощником президента России и кем-то из американского посольства. Из разговора следовало, что в ближайшие часы будет подписано соглашение о выходе России, Украины и Белоруссии из состава СССР, то есть о прекращении существования СССР как единого государства.

Генерал Сактаганов — он лично пилотировал ведущую машину — немедленно приказал эскадрилье изменить маршрут, приготовиться к прицельному — обычными бомбами — бомбометанию по пансионату ЦК Белорусской компартии в Беловежской Пуще.

В тот день — день исчезновения «ядерного» чемоданчика — в России не было наземных и воздушных сил, способных помешать генералу осуществить задуманное. В войска, расквартированные на Украине и в Белоруссии, шли противоречивые, взаимоисключающие распоряжения. Во второй половине дня военная связь между ними и Москвой вообще была прервана.

Лететь до цели эскадрилье оставалось примерно час. Атаковать истребителями или ракетами «земля — воздух» начиненные ядерными и обычными бомбами тяжелые бомбардировщики Ту-23 было чистым безумием. Главком ПВО Западного военного округа вышел через спутник на министра пока еще союзной обороны. Министр связался с президентом СССР. Тот лично переговорил с генералом Каспаром Сактагановым, ведущим эскадрилью Ту-23 над неприютным заснеженным Полесьем. Присутствовавшие при разговоре утверждали, что, внимательно выслушав монолог первого и последнего президента СССР, генерал Сак послал его на х…

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы поднятый с постели генерал Толстой не распорядился применить абсолютно засекреченное, а потому явившееся полной неожиданностью для пилотов Ту-23 атмосферное метеорологическое оружие.

Когда ведомая генералом-гулийцем эскадрилья вышла на цель, Беловежская Пуща оказалась затянутой тройным слоем облаков. Над Белоруссией разразилась невиданная — с шаровыми молниями — зимняя гроза. На бомбардировщиках немедленно отказала практически вся электроника. Генерал Сактаганов отдал приказ самолетам уйти из-под грозового фронта, возвращаться на базу. Свою же машину посадил на базе морской авиации под Клайпедой. Базу уже не первый месяц пикетировали объявившие себя независимыми литовцы. В тот зимний день, точнее, вечер они прорвали оцепление и носились по взлетно-посадочной полосе, выкрикивая угрозы небу и размахивая желто-зелено-красными знаменами.

Внезапно появившийся в небе в реве двигателей и свете прожекторов, как трубящий ангел мщения поруганного СССР, бомбардировщик генерала Сактаганова, надо думать, немало их перепугал.

Командир базы успел получить шифровку, предписывающую задержать опасного государственного преступника, но не сумел, а может, не захотел выполнить приказ вышестоящего начальства, которое в свою очередь не разрешало ему применить силу, чтобы защитить базу от бесчинствующих литовцев.

Следы генерала Сактаганова затерялись в Литве.

Разорванный в клочья (если верить сообщению службы новостей) прямым попаданием танкового снаряда, генерал Сактаганов прославился (вошел в историю) как злейший ненавистник и разрушитель России, хотя в действительности оказался единственным военным, пытавшимся спасти СССР, за что, собственно, и был объявлен опасным государственным преступником.

Генерал Толстой по прошествии времени рассказал Илларионову, как был изумлен президент СССР, когда узнал про секретное метеорологическое оружие, с помощью которого удалось шугануть из белорусского неба обезумевшего гулийского орла. Уступая престол российскому коллеге, союзный президент потребовал в обмен на ядерную кнопку документацию на метеооружие и право на продажу ноу-хау американцам. Российский президент с утра тяжело соображал, а потому согласился. Как он объяснял потом (когда уже ничего нельзя было изменить), он думал, что речь идет о воздушных шарах — аэростатах, — с которых из специальных пушек снайперы в тулупах и меховых ушанках расстреливают облака. Приближенные берегли его здоровье. От российского президента (в особенности от его семьи) скрывали цену, которую получил за метеооружие бывший союзный президент. В сравнении с ней деньги, полученные за вывод из Германии советских войск, были сущими чаевыми.

…Когда Илларионов предложил генералу Толстому поступить так же, как некогда американцы с метеооружием, — купить у Джонсона-Джонсона ноу-хау, позволяющее программировать и получать нужные результаты выборов, старик горько рассмеялся: «Сынок, невозможно приобрести новое в обмен за старое, живое за отжившее, качество за количество. Да, конечно, конец света подготавливается с помощью денег, но благая весть о его конкретной дате за деньги не покупается…»

— За что же она покупается? — поинтересовался Илларионов, смутно чувствуя правоту генерала Толстого.

— Давно ли ты был в Парке Победы на Поклонной горе? — полюбопытствовал генерал Толстой. — Или ты туда не ходишь?

— Был и совсем недавно. — Илларионов, как и многие москвичи, приехал в парк посмотреть на сорвавшуюся со шпиля, рухнувшую со стометровой высоты золотокрылую Нику — загадочное творение грузинского монументалиста, по странному стечению обстоятельств полюбившегося московским властям.

Ника, по счастью, упала ночью. Человеческих жертв не было, если не считать десятка не в добрый час коротавших там ночь бомжей. Вместе с Никой на гранитный стилобат свалился и один из трубящих купидонов, причем труба, как стрела, насквозь пронзила отнюдь не его сердце, но головы сразу трех несчастных бомжей. Другой купидон остался на накренившемся шпиле и теперь напоминал не возвещающего победу вестника, но вздернутого за ногу на виселицу (была в Средние века такая казнь) гонца, принесшего горькую весть о поражении.

— Значит, ты видел там роликобежцев? — уточнил генерал Толстой.

Еще бы Илларионов их не видел.

Москва в начале XXI столетия считалась всемирной столицей роликобежцев, как в свое время Катманду столицей хиппи. Неведомая сила ставила самых разных — не только молодых и спортивных, но и седых старцев с синими подагрическими ногами, почтенных матерей семейств, китайцев, негров, а однажды кошерный еврей в лапсердаке, кипе, с развевающимися на ветру пейсами вылетел с неприметной боковой аллеи и чуть не сбил с ног Илларионова, — людей на ролики и гнала, гнала их, как перелетных птиц, по асфальтовому небу Москвы.