Джеральд Сеймур - Бомба из прошлого

Под ногами мертвые листья…

Они обошли кладбище по кругу и повернули к воротам, где стояли Гольдман, Михаил и Виктор.

— Ты задаешь мало вопросов, Джонни, — сказал Ройвен Вайсберг.

— Когда говоришь, трудно сосредоточиться, сэр, а если не сосредоточишься, то и работу свою не сделаешь.

— Ты не спрашиваешь, во что я тебя втянул.

— Всему свое время, сэр.

— Я пока ничего тебе не показал, Джонни. Но покажу. Покажу, что ведет меня и направляет.

— Да, сэр.

Они подошли к воротам. Михаил и Виктор смотрели на него с ненавистью, но Кэррик не обращал на них внимания, потому что теперь у него был свой, могущественный покровитель.

Еще один городок. Еще одна церковь для католиков и другая, величественная, — для православных. Первая с элегантными башенками, вторая — с огромным, похожим на луковицу куполом. Еще один памятник доблестным солдатам Красной Армии, освободившим городок от немцев. Памятник неухоженный, словно изъеденный термитами. Еще одна небольшая, аккуратная площадь — судя по всему, европейских денег сюда попало немного, и первым приоритетом стала именно она. Еще один рынок — скудный выбор одежды и поношенная обувь как демонстрация подорванной экономики этого забытого Богом уголка. Еще один банк на углу улицы — сотрудников в нем больше, чем клиентов. Еще один тротуар — группка молодежи в надвинутых на глаза капюшонах.

Влодава разместилась на берегу Буга, в том месте, где сходятся границы трех государств — Польши, Белоруссии и Украины. Судя по карте, граница проходила как раз по реке.

Кэррик снова составил компанию Ройвену Вайсбергу. Следуя за ним, он ощущал тяжесть пристегнутой к ремню кобуры. Ройвен шел уверенно; наверно, бывал здесь не раз и свой маршрут знал хорошо. Опасности Кэррик не чувствовал и правую руку держал свободно — у кармана, под которым скрывалась кобура с пистолетом. Свернув с главной дороги, они оказались на грязном пустыре со следами от машин и мотоциклов, с кучками мусорных пакетов и жилым кварталом из бетонных коробок.

Вайсберг остановился. Только что уверенный в себе, властный, внушительный, он вдруг как будто съежился и понурился — покорно и смиренно.

Дождь ослабел, но все еще падал на покатые крыши. В двух местах, где, по-видимому, забились трубы, бурлила вода. Но для Вайсберга это несчастное, неуютное место осталось тем, чем было всегда — святыней, к которой он пришел паломником.

Кэррик не спрашивал, почему его подопечный, мафиозо, остановился вдруг перед сборищем бетонных домишек, и отчего вдруг поникли его плечи. Оглядевшись, как и положено телохранителю, он увидел лишь две машины и Михаила, стоящего неподалеку у фонарного столба с сигаретой в зубах.

Святилище и пилигрим.

— Здесь они жили, — заговорил негромко Ройвен Вайсберг. — Родители, сестра и братья моей бабушки, их дяди и тети. Здесь жили местные евреи. Короткие, узкие улочки, грязь, никакого асфальта и крохотные деревянные домишки. Здесь были магазины и лавки. На соседних улицах жили поляки. Отец моей бабушки был часовщиком. Все шли к нему — и евреи, и христиане. Он мог починить любые часы. А потом началась война. Евреев согнали в синагогу и держали там, как скот. Нет, хуже, чем скот. Я не утомил тебя, Джонни?

— Нет, сэр.

— Спустя несколько месяцев их выгнали из синагоги. Мой прадед, наверно, прихватил с собой кое-какие инструменты. Ты видел синагогу, Джонни?

— Нет, сэр.

— Я тебе и не показывал. Не думал, что тебе будет интересно все то, что так важно для меня, то, что вошло в мою кровь. Улицу, на которой жила семья моей бабушки, сровняли с землей, но здесь есть другие, где христиане и евреи жили бок о бок, и те еще сохранились. Потом в тех домах, где жили евреи, поселились поляки. Они захватили их, украли. Соседи, те, кто приносил моему прадеду чинить часы, оскорбляли евреев, когда их вели колонной через город, забрасывали их грязью и камнями. Вот здесь это и происходило. Здесь, где теперь стоят бетонные дома. Немцы и украинцы погнали колонну через мост. Видишь мост, Джонни?

— Да, сэр. — Пролет старого, на стальных фермах моста виднелся между двумя зданиями.

— Ты еще увидишь, куда их гнали.

— Да, сэр.

— Я уже сказал, Джонни, у меня это в крови. То, что случилось здесь, а потом в лесу, оно в жилах, по которым бежит моя кровь. Ты понимаешь?

— Стараюсь, сэр.

Кэррик подумал, что человек перед ним — пленник прошлого, застывшего задолго до его рождения. Он как будто видел колонну людей — мужчин, женщин, детей, старых и молодых, бредущих по грязной дороге под присмотром охранников. Видел среди них молодую женщину с фотографии, с еще черными, как вороново крыло, а не белыми, как снег, волосами.

— Я хочу, чтобы вы знали, сэр… Мне кажется, я могу представить их, вашу бабушку и ее родных, под дулами винтовок. Могу представить, как в них швыряют камни. Могу, сэр.

И это было правдой.

Ройвен Вайсберг шагнул к нему, ухватил за волосы на затылке, провел ладонью по макушке. Ничего такого с другими — Михаилом или Иосифом Гольдманом — он не делал.

Кэррик не считал себя ни осой, ни мухой, запутавшейся в паутине.

Они повернули к машинам.

Длинная, недавно построенная набережная… здание таможни… современный, переброшенный через реку мост. На столбах — уныло повисшие, мокрые флаги.

Приехать сюда потребовал Дэвис.

— Разве не логично предположить, что все произойдет там, у моста, на пересечении границы? Они приехали в Хелм, значит, все будет здесь. А вы что думаете, мистер Лоусон?

Ответом была ленивая, насмешливая улыбка — полностью в духе чертова старика. Потом Лоусон пробормотал что-то насчет туалета и направился к кафе.

Таможенный пункт Дорохуск оседлал дорогу, идущую из Хелма, пересекающую Буг и продолжающуюся уже на территории Украины. Единственная другая дорога проходила километрах в пятидесяти к югу, через Устилух, где Буг поворачивал на восток. Именно здесь, в Дорохуске, оружие — если, конечно, речь шла именно об оружии, точнее о боеголовке, и если все это не было лишь плодом буйной фантазии Лоусона, — должно было перейти из рук в руки. И здесь-то они их и встретят. Стоя у открытой дверцы микроавтобуса, Люк Дэвис смотрел на нескончаемый поток машин, по большей части фур и грузовиков, движущийся в обе стороны по вытянувшейся вдоль набережной дороге. Если товар существует — а о его приближении можно будет догадаться по поведению «объекта» и агента, — то доставят его на каком-то транспорте, который неизбежно подвергнется проверке на таможне. Не исключено, что их вмешательство даже не потребуется. Мысль об этом немало забавляла Люка Дэвиса. Вместе с поляками здесь работали британцы — значит, уснуть никому не дадут, — а немцы оснастили пост надежным оборудованием.