Джеральд Сеймур - Бомба из прошлого

Стрелок размотал крепившиеся к устройству матерчатые полоски. Одну перебросил агенту через плечо, другую пропустил подмышкой.

— Ты стрелял… ты пытался убить…

— Успокойся. Ты мне тоже врезал… по яйцам. Синяк только недавно сошел.

— Но ты же хотел его убить.

— Ты просто не в курсе дела.

— Две пули, «какое еще не в курсе»?

Стрелок ухмыльнулся. Да, вот же простак попался. Он повернул агента, скрепил полоски «липучкой» и только тогда увидел на поясе Ноября кобуру, из которой высовывалась рукоятка пистолета. Да, мистеру Лоусону вряд ли понравится, что их человек получил оружие от плохих парней. Определенно не понравится.

— Вот так. Теперь все в порядке. Сработал ты отлично, но визуальное наблюдение затруднено, так что теперь будем держать тебя с помощью маяка. Готово.

Он убрал руки. Вот только с пистолетом нехорошо получилось. И мистер Лоусон точно будет недоволен. Стрелок поморщился — запах немытого тела ударил в нос. Впрочем, он сам, наверно, издавал такой же аромат. Все пахли, как полежавшие в болоте утки или полуразложившиеся еноты в придорожной канаве. Глаза агента сердито блеснули.

«Ладно, рубашку застегнет сам», — подумал Стрелок.

— Ну, вот и все. Имей в виду, мы все время рядом. Держись.

— Ты пытался убить моего Босса, — прошипел Ноябрь. — Ты дважды в него выстрелил. Если бы я не вмешался, он был бы мертв. Я сам мог поймать пулю. У меня даже оружия не было. Я думал, это какие-то мафиозные разборки. Стрелять в безоружных… чертов трус.

— Мертв? Трус? У тебя слишком богатое воображение. — Знавшие Стрелка, работавшие с ним никогда не считали его болтуном. Если он и открывал рот, то лишь по необходимости. Как и Эдриан с Деннисом, Стрелок тоже устал. Последние четыре ночи он спал лишь урывками и чувствовал, что вот-вот может сорваться.

— Воображение? Я сам слышал два выстрела.

Стрелок схватил агента за плечо.

— Я стрелял холостыми. Не знал? Ты же вроде бы десантник. Все было не по-настоящему. Все, кроме того, что ты врезал мне по яйцам. Ты мог разве что получить ожог. Это была подстава. Чтобы тебе поверили. И они поверили. Как и сказал босс. Так что не называй меня трусом.

Пару секунд они смотрели в глаза друг другу. Ноябрь первым опустил взгляд.

Стрелок включил приемник — индикатор вспыхнул зеленым. Сигнал был хороший, сильный.

Не говоря ни слова, он повернулся и растворился в темноте.

Первые пятьдесят ярдов — на карачках, потом еще сотню, согнувшись вдвое. Из машины доносилось негромкое похрапывание. Стрелок поставил приемник на приборную доску, забрался на заднее сиденье, слегка подвинул Денниса и закрыл глаза. Зеленый огонек действовал успокаивающе.

Яшкин поставил перед собой цель. Можно даже сказать, бросил себе вызов.

Цель отставного майора Олега Яшкина заключалась в следующем: найти в белорусском городе Пинске что-то такое, что подняло бы настроение, разогнало меланхолию и вернуло к жизни отставного полковника Игоря Моленкова.

Свет дня уже погас, но дождь все лил, когда «полонез» вкатился в город. Первое впечатление: Пинск — та еще дыра.

— Похоже, милое местечко, — с натужной бодростью объявил он.

— Глаза протри, — проворчал Моленков. — Медвежий угол.

— А мне нравится. Главное — перекусить, выпить да завалиться часика на три-четыре.

— Надеешься, здесь можно прилично поесть? Без тараканов на кухне и с чистыми стаканами? Да ты оптимист. Что нам известно о Пинске?

— Знаешь определение оптимизма? «Что ни есть, все к лучшему». Мне это сказал академик Поляков, физик-теоретик. А само выражение принадлежит немецкому философу Лейбницу.

— Чушь собачья. Так что ты знаешь о Пинске?

Яшкин мог бы пересказать то немного, что узнал их путеводителя. Что Пинск стоит у слияния двух рек, Пины и Припяти, что в одиннадцатом веке это был крупный славянский город, подвергшийся разграблению казаками, которые закапывали пленных живыми в землю. Канал, соединяющий город с Вислой и Балтийским морем пребывает в запущенном состоянии, но зато в городе есть церковь святой Варвары и францисканский монастырь. Жаль только, что в путеводителе ничего не говорилось о том, где можно поесть и поспать.

— Ничего я не знаю, кроме того, что надо загрузить брюхо, вздремнуть да ехать дальше.

— Да, — тяжело вздохнул Моленков. — А потом передать нашу посылку.

Парковочную стоянку отыскали на окраине старого города. Полутемная, скупо освещенная площадка. Узкие улочки вели к центру городка. Машин было мало — да и те как будто спешили убраться куда подальше, — а пешеходов еще меньше, и они тоже не горели желанием задерживаться. Яшкин искал взглядом неоновые вывески, которые обещали бы стол, кровать и надежный гараж, но видел только темные углы. График позволял немногое: перекусить, поспать и — снова в путь. До места встречи — по расчетам Яшкина — оставалось всего лишь сто тридцать пять километров. Он вышел из машины, подошел к багажнику, открыл замок.

Несколько секунд Яшкин смотрел на укрытый брезентом груз, потом отбросил пакеты, засунул руку под накидку и положил ладонь на контейнер. Подождал. И улыбнулся. Чего он ждал? Что почувствует тепло? Конечно, нет. Может, надеялся получить какое-то свидетельство, что оно живо? Пожалуй, нет. Яшкин понимал сомнения и опасения друга и относился к ним терпимо. Моленков ведь не прожил с ней пятнадцать лет. Она не лежала в его огороде, под луком и морковкой, капустой и картошкой, под снегом зимой. Он не тащил ее на тележке по раскисшей дороге, не проходил с ней через КПП Арзамаса-16. Яшкин убрал руку, поправил брезент и захлопнул крышку багажника. Потом обошел машину, подергал все дверцы и, убедившись, что все заперто и потенциальным воришкам не оставлено ни малейшего шанса, повернулся к другу.

— Сюда! — Моленков помахал ему рукой. — Налево. Похоже, тут что-то есть.

Интересно, можно ли здесь есть рыбу, или Пинск все же находится слишком близко к чернобыльской зоне? Рыбу он съел бы с удовольствием — карпа или леща, а еще лучше щуку… с приправой… с картошечкой… Мечта! Да что щука — он слопал бы все, что угодно, и запил бы пивком. Здесь ведь должен быть пивзавод. Ни о чем другом, кроме еды и пива, не хотелось даже думать. Ноги и поясница ныли — позади столько дней пути. Голод заставил позабыть о бдительности, и Яшкин даже не огляделся. Да и чего тут опасаться? Пустая, если не считать Моленкова, улица, вдалеке мигающий красным и зеленым светофор. Он даже не спросил себя, почему пустынна улица, и в какую часть Пинска их занесло.

Память с опозданием выдала информацию из путеводителя, который он прочел еще в читальном зале саровской библиотеки. Во-первых, в Белоруссии варят пиво. И даже не одно какое-то, а целых три. Названия двух отложились — «Крыница» и «Лидское». Он попытался вспомнить третье…