Анатолий Ромов - Знак темной лошади

— Мой отдел?

— Именно. Если точнее, патрон, это делает Ланглуа.

— Ланглуа? Пикар помолчал. — И что же это за человек?

— Жокей Анри Дюбуа. Сначала его допрашивали с пристрастием, потом необоснованно заваливали повестками на допросы. Наконец, похитили.

— При чем здесь похитили?

— При том, что я знаю точно: здесь не обошлось без корректировки Ланглуа.

— Черт… — Помедлив, Пикар положил сигару на край подоконника. — Ну, во-первых, начнем с того, что я и понятия не имел, что этот жокей является близким тебе человеком. Потом, насчет похищения, думаю, ты перебрал.

— Отнюдь. Так вот, с Ланглуа, с этой вонючкой, продавшей с потрохами не только служебную тайну, но и поставившей под удар жизни своих товарищей, у меня свои счеты.

— Д-да? — выдавил Пикар. — Понятно. Ну да, я помню, вы всегда не любили друг друга.

— Не любили, но сейчас дело не в этом. От вас, дорогой патрон, мне нужно одно: чтобы вы не мешали мне в моей борьбе с Ланглуа. Только лишь. Именно на этот случай я и хочу преподнести вам подарок.

Подняв сигару, Пикар посмотрел ее на свет. Снова положил на подоконник.

— Ладно, давай выкладывай, что за подарок. Не мучь.

— Сейчас. Вы ведь знаете, что через считанные дни будет разыграно Парижское Дерби?

Пожевав губами, Пикар медленно повернулся к Жильберу. Подойдя, сел на табурет. Сказал, качнувшись на нем несколько раз:

— Дерби? Конечно. Интересно только, что ты хочешь сообщить мне насчет Дерби?

— Я хочу назвать вам темную лошадь. Которая, возможно, придет первой.

Неожиданно Пикар беззащитно моргнул. Было ясно: налет безразличия, который он на себя напускал все это время, сдуло как ветром.

— Темную лошадь? Которая придет первой?

— Именно.

— Слушай, мальчик мой, если ты шутишь, это плохие шутки.

— Я не шучу.

— Вот и я думаю, вроде непохоже. Не станешь же ты подсовывать мне фуфло.

— Никакого фуфла, патрон. Конечно, гарантии, что эта лошадь придет первой, у меня нет. Но я знаю точно: эта лошадь затемнена. Причем, если можно так выразиться, серьезно затемнена.

Довольно долго Пикар разглядывал Жильбера. Наконец сказал:

— Откуда ты это знаешь?

— Неважно. Если хотите, я назову вам эту лошадь, но в обмен вы должны пообещать, что не будете мешать моей борьбе с Ланглуа.

Хлопнув себя по коленям, Пикар воскликнул:

— Да я и так не буду тебе мешать. Вообще, на кой дьявол мне сдался этот Ланглуа? Ты прав, иногда он мне подкидывает что-то насчет лошадей и жокеев. Но отношение у меня к нему примерно такое же, как у тебя. К тому же повторяю: я ухожу на пенсию и мне на все плевать. Давай называй лошадь.

— Но до пенсии вы мне мешать не будете? Обещаете? — Обещаю. Давай выкладывай, какая еще там темная лошадь? Ну?

— Подождите, патрон. У меня есть еще одно условие. — Жильбер, не вытягивай из меня жилы. — Достав платок, Пикар раздраженно промокнул шею и лоб. — Не играй на нервах. Какое еще там условие?

— Вы не только никому не расскажете, вы не пророните ни слова о том, что я вам сейчас сообщу. Никому об этом даже не намекнете.

— Жиль, неужели я выгляжу болваном? Нашел идиота, который выдаст темную лошадь накануне Дерби. Конечно, я никому ничего не скажу.

— Хорошо. — Изобразив секундное колебание, Жильбер сказал бесстрастно: — Гугенотка.

Покусав большой палец, Пикар воззрился на него:

— Гугенотка? Ты имеешь в виду кобылу, на которой поскачет старший Дюбуа?

— Именно.

Оставив наконец палец в покое, Пикар подошел к окну. Сплюнул:

— Не верю. Это фуфель. По силе Гугенотка на порядок отстает от фаворитов.

— Тем не менее она вполне может взять Дерби.

— Ерунда. Я видел ее в призе сравнения, она пришла второй. Нет, этого не может быть. Прости, мой мальчик, но тот, кто тебе это сказал, просто-напросто тебя кинул.

— Патрон, мне никто ничего не говорил. Просто я могу гарантировать: эта лошадь глубоко затемнена. Очень глубоко.

— Что, тебе об этом сообщили твои Дюбуа?

— Не Дюбуа. Ведь именно они ее и затемняют. Да и я с ними на эту тему даже не разговаривал.

— Тогда откуда ты это знаешь? Ведь, насколько я тебя знаю, ты довольно далек от скачек.

— Теперь, когда в кругу моих проблем поневоле оказался Анри Дюбуа, не так уж и далек. Но дело даже не в этом.

— Так в чем же?

— В том, патрон, что к этому выводу меня привел ряд фактов.

— Каких?

— Неважно. Это секреты, причем секреты не мои. Так или иначе я твердо знаю, что Гугенотка затемнена. И решил, что в обмен на терпимое ко мне отношение могу сделать вам этот подарок.

Пикар застыл; судя по всему, он был занят сейчас какими-то сложными расчетами. Наконец сказал, выйдя из столбняка:

— Хорошо, Жиль, допустим, я тебе верю. Но где гарантия, что ты не сообщишь это кому-то еще?

— Патрон, вы смеетесь. У меня нет не только желания сообщать это кому-либо, у меня нет на это даже возможностей. Как видите.

— Жиль, мальчик мой, будь ты проклят. Ведь если Гугенотка даже не придет первой, а просто зацепится за тирсе [2] Тирсе, тройной экспресс — термин игроков на тотализаторе. В тирсе выигрывает тот, кто точно угадывает первого, второго и третьего призеров. // ? В руках — не под седлом, ведомой под уздцы. , это будет прикол столетия. Ладно, договорились. Выздоравливай.

— Счастливо, патрон. Значит, никому ни слова?

Открыв глаза, Анри посмотрел на часы: десять минут шестого. Подумал: вообще-то он чуть-чуть проспал. Ведь по расписанию он уже через сорок минут должен работать на дорожке. Решив все же, что успеет, наспех позавтракал. И только после завтрака сообразил: ведь сегодня же день Дерби. Хорош же он, чуть не забил об этом. Выглянул в окно: так и есть, отец и Себастэн уже на дорожке, проваживают лошадей.

При его появлении отец, сидящий на раскладном стуле, кивнул, не отрывая взгляда от идущей в руках 2вслед за Себастэном Гугенотки. Как участнице скачки, кобыле полагался сегодня легкий моцион, поэтому Себастэн и вел ее сейчас шагом. Отец наблюдал за этим процессом как завороженный.

От сосредоточенного наблюдения за лошадью отец оторвался, лишь когда Себастэн и Гугенотка перешли на противоположную прямую. Посмотрев на Анри, ударил несколько раз хлыстом по голенищу.

— Пусть держатся, гады. Лошаденка в отличной форме.

Хорошо, что отец настроен воинственно, подумал Анри, это всегда предшествует удаче.

Без десяти двенадцать, когда конюхи начали заводить в фуру участвующих в сегодняшних скачках лошадей, к отцу и Анри подошел старший охраны Мюнез. Понаблюдав за погрузкой, сказал:

— Патрон, у меня есть несколько предложений по поводу сегодняшнего переезда.

— Выкладывайте.

— На окна легковых машин, вашей и месье Анри, мы наклеим специальную темную пленку, так что рассмотреть, кто именно едет в этих машинах, будет невозможно.