Дмитрий Щербаков - Нимфоманка

— Я сообщу… но…

— Меня проинформируете через Игната. А город должен знать: девочки фирмы «Шаман» выполняют только свою работу. Оговоренную условиями найма. В остальном они неприкосновенны.

— А Астра?

— Астра — мазохистка и нимфоманка. С ней можно делать что угодно. Кроме членовредительства. И не дай Бог кому-нибудь ее убить! Такой человек не просто плохо умрет. Он очень плохо умрет. Но сначала плохо умрет вся его родня, и только потом он сам! — Север завелся: недавно пролитая кровь ударила ему в голову.

— Я понял, господин Шаман, понял! — воскликнул Костыль, а сам подумал: ох и нелегко иметь дело с сумасшедшим колдуном! — Город будет знать!

— Хорошо, что поняли, — Север уже овладел собой. — О переговорах с наркомафией проинформируйте Игната. Все. Отбой! — Он повесил трубку.

Акимов тотчас перезвонил своему шефу — человеку по кличке Сыч, блатному авторитету более крупного масштаба, чем Костыль. Выслушав сбивчивый рассказ подчиненного, Сыч долго молчал, соображая. Виталий Павлович потел от страха.

— А дельный мужик этот твой Шаман, хоть и чокнутый! — сказал наконец шеф, и у Костыля камень с души свалился. — Следов он, говоришь, не оставляет? Ну а менты не очень-то будут их искать. Что касается Кадыра, тот давно обнаглел. Воровское сообщество все равно его долго терпеть не собиралось. Наркобизнес пора прибирать к рукам, мы отстаем в этом от других регионов России. Так что с кадыровскими смежниками сговоримся, а зарубежным партнерам наплевать — лишь бы товар шел. Я сам разрабатывал планы, как прихлопнуть кадыровцев — то ли РУОПу их подставить, то ли что… Ввязываться с ними в войну не хотелось — дорого… А тут раз — и нет Кадыра. Можно брать его дело голыми руками. Короче, передай Шаману — будет его проституткам зеленая улица. А его блядище Астре — самые гнусные и сладкие групповухи, какие только можно себе представить! Сам проинструктирую ребят! — Тут блатной хохотнул.

— Что-то я давно ничего не слышал о нашем друге Белове, — задумчиво сказал Столетник Ивану. Они сидели на веранде одного из подмосковных особняков Федора и неторопливо прихлебывали пиво, закусывая воблой. Пиво, правда, было баварское — разливное, свежайшее, без консервантов, чуть ли не спецрейсом доставленное из Германии, — а вобла, изготовленная новочеркасскими браконьерами, отличалась таким высочайшим качеством, каковое не снилось даже партийным бонзам времен развитого социализма — известным гурманам. Но вообще-то Столетник продолжал считать себя ярым ретроградом, поклонником старых воровских «понятий». Даже курил только «Беломор». Конечно, в ларьке он его не покупал — наладил для личных нужд линию по производству папирос на одной из своих подконтрольных фабрик. Завод же алкогольных напитков, который также «курировал» Федор, выпускал водку «Особую» — тоже исключительного качества и тоже только для хозяина. Столетник мог себе это позволить.

— А по-моему, Федор Ильич, так очень хорошо, что мы с вами давно о нем ничего не слышали, — отозвался Иван. — Если ваш Белов и есть тот самый легендарный Зубцов, то он страшный противник. Не хотел бы я иметь такого врага. Север даже с голыми руками опасней боевого вертолета. Эх, жаль, я тогда толком не разглядел этого Белова! Все вы, шеф, с вашей скрытностью…

— А чего тебе его разглядывать? — тотчас напрягся Столетник.

— Видите ли… С Зубцовым мне доводилось работать в Энске. Еще до отсидки, — пояснил Иван неохотно.

— Ты работал с Зубцовым?! — изумился Федор. — Почему же я не в курсе?

— Да знаете… Стеснялся рассказывать… — замялся Иван. — Я тогда совсем зеленый был… Романтика, розовые сопли, идеалы всеобщей справедливости… Зубцовым восхищался, хотел ему подражать, а потом случайно встретил. Он меня и втянул во всякие свои дела… В общем, туфта.

— Нет уж, ты расскажи! — потребовал Столетник. — Что могло связывать тебя, молодого хищного бандита, с такой одиозной, фарсовой личностью? Ведь согласно канонической легенде Север Зубцов — этакий народный мститель, бескорыстный рыцарь социальной справедливости, своего рода русский Робин Гуд.

— Вот мы и робингудствовали… — повесил голову Иван. — Пытались спасти сырьевые богатства России, обеспечить в одном отдельно взятом городе светлое будущее ограбленному русскому народу и прочая слюнявая чушь. Ничего у нас не вышло. А после мы разошлись. Север укатил, кажется, в Москву и собирался завязать. Любовь у него была, черт-те какая любовь. Намеревался жениться. Девку звали Милка Волкова…

— Стоп! — поднял руку Столетник. — Мила — настоящее имя известной тебе Алой Розы, бывшей проститутки и нынешней жены Белова! Вот это да! Что же ты раньше молчал?

— Говорю же — стеснялся… Такую мы туфту творили — вспомнить стыдно…

— Значит, ты близко знаешь Зубцова! — констатировал Столетник. — Смог бы его опознать?

— Только если он сам того захотел бы.

— Выходит, он действительно способен произвольно менять внешность?

— Способен. Но не менять, а… как бы это объяснить… Вот видишь его лицо перед собой, а потом оно как бы ускользает… И когда Север использует эти свои колдовские штучки, то, встретив его вторично, запросто можешь принять за другого человека, незнакомого, или за того, за кого он хочет себя выдать… Короче, не могу точнее объяснить!

— Да-а… Я, признаться, до конца не верил во все это. Знал, что ловок, бестия, но думал, вокруг его похождений наплетено много сказок, чертовщины. Блатные — народ суеверный. Но хоть один его облик ты запомнил?

— Запомнил. И, по-моему, настоящий. Север тогда доверял мне, не таился.

— Хорошо. Похоже, в ближайшем будущем тебе придется заняться этим Беловым — Зубцовым. Я-то хорошо помню его лицо, но больше — никто.

— Ой, оставили бы вы в покое этого человека, шеф! Говорю же: он очень опасен. С огнем играете, Федор Ильич!

— Белова я бы и оставил в покое, да не могу. Ты знаешь: месть — не в моих правилах, если она не сулит будущей выгоды или не работает на репутацию. Не люблю тратить деньги зря. Но, Ваня, ты же помнишь: бывшие владения Кунадзе — Шаликашвили достались мне. А завтра в Москву прибывает лично Нодар Кунадзе, «смотрящий» всея Грузии или ее половины, что нам в данном случае без разницы. А ты ведь знаешь грузин: они так и не стали настоящими ворами, для них семья, род, нация значат ой как много. Конечно, Нодар не сможет вернуть то, что потеряли Давид и Вахтанг. Однако объяснений потребует. А объяснения будут такие. Я привел под власть воровского сообщества фактически бесхозные, утерянные территории: ведь Дато, Буба, Тенгиз погибли. Но Столетник должен доказать, что убил их не он! Тогда кто? Кандидатура одна: Зубцов, сиречь Белов. «Отмороженный» беспредельщик втерся в доверие к семье Кунадзе и решил поживиться. Привлек на свою сторону бойцов клана, благо они почти все русские, и начал творить расправу. А мудрый Столетник его остановил. Но поздно. Поэтому вынужден был взять под контроль бесхозный бизнес. А побитый Север успел сбежать. Тебе понятен ход моих мыслей, Ваня?