Сергей Зверев - Другие

Перед туалетом Костычев расплатился за посещение за двоих.

– Костычев, вы ставите меня в неудобное положение, – шепнул Стольников. – У нас в России традиция: за двоих в туалет платит только кто-то из влюбленных. Нас неправильно поймут – вы если и похожи на девушку, то только на очень страшную.

– В нашей долбаной России все через задницу, – огрызнулся Костычев, не обращая на болтовню капитана внимание. Втолкнув плененного в зал с писсуарами, он захлопнул дверь и вонзил меж ручкой и косяком швабру. – Не пытайтесь спровоцировать меня на скандал, иначе я вас действительно поставлю в неловкое положение. Кейс!

Стольников поставил его на пол, но это все, что он сделал.

– Капитан, я имел в виду, что вы должны отдать его мне, – потребовал Костычев и Саша увидел, как пистолет дрогнул в руке фээсбэшника.

– Но тогда вы выстрелите.

– Я могу сделать это прямо сейчас. И тогда не придется ломать голову над дилеммой. Кейс!

Саша упер в чемодан ногу и толкнул. Стальной чемодан поехал к подполковнику и остановился в шаге от него. Морщась от боли, тот наклонился и поднял его.

– Ревматизм, полученный сырым утром в Другой Чечне? – поинтересовался Стольников.

– Здесь – все?

– Все, что тебе понадобится, урод.

– Вы всегда были хамом, Стольников, – произнес подполковник. – Вы затеяли опасную игру, войсковой разведчик, разве вам об этом не говорили?

– Да, мне говорил об этом Алхоев, ваш подельник.

– Не преувеличивайте. Алхоев был таким же средством для достижения цели, как и вы. Вы оба согласились играть в опасную игру, и сейчас мир является свидетелем ее логичного завершения.

– Философские беседы – не самая сильная ваша сторона, Костычев. Видимо, вы горите желанием меня прикончить. За позор, за проваленную операцию по добыче керия, за жену свою, наверное… В Нальчике… Вы в курсе, что мы с ней ладили?

Костычев рассмеялся. Странно, что, понимая несуразность этого заявления, он почти занервничал.

Отшатнувшись от пистолета, который дернулся в руке подполковника, Саша вдруг подумал о том, что видел свою смерть в разных ситуациях. В бою, на улице. Но Саша никогда не предполагал, что на небеса он отправится из общественного туалета, то есть от писсуара. Конец был так реален, что ему вдруг пришла в голову нелепая мысль попросить Костычева вывести его за территорию аэропорта и убить в леске. Огорчение от близкой позорной смерти было велико, а желание жить и чувство самосохранения вернулись к нему лишь после внезапно вспыхнувшей ярости.

Выживший в Чечне, он должен был пасть от пули одуревшего от чувства долга фээсбэшника.

Костычев, решительно направляя длинный ствол в левую половину груди разведчика, этой вспышки злости не уловил. Лимит времени, выделенный для разговора с капитаном, был исчерпан. Он мог нажать на спуск в любой момент, и так бы сделал в первое мгновение их появления в туалете, но желание посмотреть в глаза тому, кто оказался сильнее и крепче, всякий раз заставляло задерживать палец на спусковом крючке. Сейчас же пора было уходить. Выстрел в грудь, выстрел в затылок – и уже через несколько секунд он выйдет из туалета с кейсом в руке и войдет в зал ожидания для VIP-персон.

На него никто не обратит внимания. Он в перчатках, у него удостоверение заместителя начальника Управления ФСБ по Северному Кавказу. Таких людей пропускают везде и всюду. Кто подумает, что он каким-то образом причастен к смерти беглого капитана из оперативной бригады ВВ?

И в тот момент, когда спусковой крючок стал выбирать свободный ход, отмеряя последние мгновения жизни Стольникова, дверь сотряслась от грохота.

Сломанная швабра переломилась, как спичка, и укороченная наполовину ее часть со щеткой залетела под ноги подполковнику.

– Я, кажется, что-то пропустил, верно?

На пороге, удерживая «макарова» в вытянутой руке, стоял седоватый мужчина лет пятидесяти. Возраст кавказца определить, вообще, сложно, если ему за сорок. Теперь Алхоева, без бороды и аккуратно постриженного, в костюме и белой рубашке, трудно было узнать. Помедлив, он вошел и стал обходить Костычева, продолжая держать пистолет на уровне его бровей.

Саша качнулся и оперся о дверь кабинки. Впервые его жизнь спасал не он сам, а счастливый случай. Но почему-то этот счастливый случай явился в лице полевого командира, которой, если следовать логике, должен находиться в следственном изоляторе. Объяснить такой невероятный факт Стольников не мог, да и не стремился к этому.

– Как ты вовремя… Магомед.

– Молчи, сука, я с тобой потом разберусь!

– Магомед, – продолжал Стольников, – глазам не верю! Разве я не прострелил тебе бедренную кость?

– Аллах миловал, русская свинья! На сантиметр промазал!

– Какая досада.

– Заткнись, сказал! – рявкнул Магомед, не сводя глаз с Костычева.

– Магомед, не дури, – тихо произнес фээсбэшник.

– Ехал мимо, – объяснил Алхоев, – дай, думаю, заеду. Не пытаются ли ФСБ и войсковая разведка устроить бойню в сортире? Так и есть! Но ты напрасно ждешь подкрепления, Стольников. Его не будет.

– Я и не надеюсь. – С лица капитана наперегонки бежали струйки пота – выходить из стресса всегда сложнее, чем ему поддаваться. – Мне-то что. Подкрепление Костычеву нужно.

– Я хочу восстановить справедливость, – сообщил Алхоев, после чего Стольников и Костычев задумались. В устах полевого командира Алхоева эта фраза могла означать что угодно. – И есть только один способ прекратить этот гон.

Грохот выстрела заставил Стольникова вздрогнуть и обрушиться спиной на дверцу кабинки. Он посмотрел на Костычева. Пуля вошла подполковнику в глаз.

– Подними его пистолет, Стольников, быстро, – скомандовал Алхоев, наклоняясь и отрывая кейс от пола. Последнее было сделано вовремя, потому что расползающаяся бордовая лужа уже грозила коснуться его основания.

Саша машинально отвалился от дверцы, шагнул и наклонился, и, вдруг побледнев, медленно выпрямился и внимательно посмотрел на свой кейс в руке бандита. И тут же поднял руки над головой.

– Стольников, – недоуменно произнес Алхоев. – Что ты делаешь, сволочь?..

– Я тут с вами, гадами, совсем расслабился, – хрипло проговорил Саша. – Довели, суки, человека, до ручки. Скоро уже совсем в лоха превращусь.

– О чем ты, Сашья?

– Куда стрелять мне будешь? В лоб или сердце?

– Я тебя не понимаю. Бери его пистолет, и валим отсюда!

– «Подними его пистолет!» – сказал убийца русскому офицеру, – с усмешкой прошептал Стольников. – А как только я сделаю это, так сразу заработаю пулю в лоб.

Алхоеву этот разговор показался интересным. Он взялся за ручку кейса обеими руками, склонил голову и внимательно посмотрел на Сашу. Умный этот русский капитан, жалко убивать.