Станислав Олейник - Тени прошлого

Еще раз, взглянув на свое отражение, Сейфуллин вернулся в кресло, перемотал кассету диктофона и включил его на прослушивание.

Прослушивая свою беседу с Калинником, как бы, со стороны, он попытался обнаружить хоть какую-то брешь, фальшь в его поведении. Но, ничего не обнаружил. Идя на прямой контакт с Лустенко, конечно же, он рискует. Но иного выхода нет. Его сейчас интересует одно, — вышел ли Лустенко на бумаги профессора Петрова. Это ему нужно узнать, во что бы то ни стало, ибо исследования этого человека, если, конечно же, это не блеф, стоят миллионы и миллионы долларов.

Два часа ночи. Улица, на которой располагалось здание городской прокуратуры, была безлюдна. Да и кто в такое время, и такую мерзкую дождливую ночь, мог появиться в этом глухом районе городского парка. Однако люди все же появились. Их было четверо, и подъехали они на стареньком сером «Москвиче», который в пелене дождя был практически не виден.

Машина с потушенными огнями медленно свернула с проезжей части дороги, и, заехав за огромный куст сирени, остановилась. Из машины вышли трое. Постояв какое- то время, явно прислушиваясь, они подошли к едва различимой в густой пелене дождя, стене.

Улица почти полностью тонула в темноте, и только два уличных фонаря светили перед фасадом трехэтажного старинного особняка. Ночь была такая темнота, что поднесенная почти к самому лицу рука, была еле различима.

— Ни хрена себе, — вдруг нервно прошептал один из них, темная фигура которого едва достигала плеча, стоявшего рядом с ним человека, — скажи, кому что иду «брать» прокуратуру, сразу…. Да, — вздохнул он и замолчал.

— Не бойся, — также шепотом ответил высокий, — уголовный кодекс не делает различия, банк ты «берешь», или прокуратуру, — и со смехом добавил: «Появится новый опыт», и сразу посерьезнев, прошептал:

— Все. Хватит трепаться, — и, повернувшись к молчаливо стоявшему третьему, тихо проговорил: «Включи рацию, и не вздумай курить».

— Пойдем, — подтолкнул он низкорослого под бок, и шагнул в сторону стены.

В успехе операции, этот человек, который и был старшим, не сомневался. Готовились к ней тщательно. Он, и его напарник, известнейший в определенных кругах «медвежатник», досконально изучили план здания.

Разработчики операции узнали, что сотрудники вневедомственной охраны, дежурившие в прокуратуре, регулярно, как только заканчивается рабочий день, затовариваются пивом в близлежащей торговой точке. На этот раз пиво для охраны «зарядили» снотворным.

…Стену преодолели, перебросив через нее заранее приготовленную веревочную лестницу. Оказавшись во дворе, устремились к электрическому шкафу. Обесточив здание, направились к «черному входу». Поколдовав какое-то время над замком, низкорослый осторожно приоткрыл дверь.

Затянутые в темное трико и натянутыми на головы черные с прорезями для глаз и рта шапочками, они словно растворились в плотной темноте, окутавшей помещения и коридоры здания.

Высокий достал из висевшего на груди мешочка фонарик, и прикрепил его к запястью правой руки. Еле слышимый щелчок, и яркий зеленоватый тонкий луч, прорезая темноту, пробежал по коридору и, упершись в лестничный марш, замер.

Поднялись на второй этаж. Неожиданный грохот чего-то упавшего на первом этаже, заставили их замереть. Выждав какое-то время, двинулись дальше. Нужный кабинет находился в конце коридора. Чтобы открыть английский замок на двери кабинета, и систему запоров старого дореволюционного сейфа, низкорослому, известному в криминальных кругах, как «медвежатник» Тиша, понадобилось восемь минут. Немного больше ушло на их закрытие и восстановление мастичных печатей.

В папочке, которую доставили Сейфуллину, лежало два пакета. В одном была известная тетрадь, а во втором…. Во втором обнаружил то, просмотром которого, был просто поражен. Поражен деятельностью, которую развернул в этом городе Веригин. Там лежали расписки и какие-то странные ведомости на зарплату, аккуратно вырезанные из бухгалтерских отчетов, и несколько аудио и видеокассет.

— Ай да, Веригин! Ай да, прокурор, — подумал про себя не столько от удивления, сколько от восхищения Сейфуллин. В ведомостях и расписках фигурировали довольно любопытные фамилии… — А что говорить тогда о кассетах?

Содержимое этого пакета, даже с первого взгляда, представляло огромный интерес. И, конечно же, требовало тщательного изучения. Прослушивать аудио записи, он даже выборочно не стал. Сейфуллин предполагал, что в них наверняка комментарии к тем распискам и ведомостям, или конфиденциальные сведения, не подтвержденные документами. Прослушивание их и просмотр двух видео, он отложил на потом.

Копии всех бумаг и кассет, он готовил почти до утра. Подлинники решил курьером немедленно отправить в Москву. Конечно же, и тетрадь, которую также ксерокопировал. Сейфуллин понимал, какое у него в руках оружие, поэтому и решил снять со всего копии. О том, будет ли он использовать это оружие, он пока не задумывался. А в том, что оно когда-нибудь может пригодиться, — в этом он не сомневался.

Он, сгорбившись, сидел за рабочим столом, и невидяще смотрел в неведомо какую точку. Галстук ослаблен, взгляд очень больного, измученного человека. На лице потрясение и отрешенность. Немного пришел в себя лишь после того, когда решил, что папка с пакетами находится в тайнике, дома, о чем, как, всегда закрутившись, просто забыл. Решил немедленно отправиться домой и все проверить на месте. Вызвал Мохова, предупредил, не объясняя причину, что едет домой. И на ходу, приводя себя в порядок, устремился к выходу.

Дома его ожидал удар, оправиться от которого, он уже не мог. В тайнике, кроме тугих пачек стодолларовых купюр, ничего не было. Это был конец…. Нет, не от того, что в исчезнувшей папке был пакет с тетрадью Петрова. Нет. Это можно еще пережить. Но вот содержимое второго пакета…

Чувствуя, что задыхается, Веригин рванул ворот рубахи. Потянулся к мобильнику, забыв, что тот остался вместе с ключами от сейфа на рабочем столе. Чувствуя, что теряет сознание, с трудом добрался до стола, упал в кресло, схватил непослушными пальцами ручку и попытался дотянуться до блокнота…. О том, что на столе стоит телефонный аппарат, он уже не думал…

Был полдень. Сейфуллин сидел в своем удобном кресле, и маленькими глоточками отхлебывал из пиалы свой любимый зеленый чай. Он уже пришел в себя после бессонной ночи и думал о предстоящей встрече с Лустенко, если конечно тот примет его предложение.

— Разрешите, Ринат Рустамович, — в холле появился высокий, неопределенного возраста человек. — Вопрос с Тишей решен. Он протянул Сейфуллину конверт, в котором находилось то, чем рассчитались с рецидивистом за проделанную работу.