А. Логачев - Колумбийская балалайка

Значит, он должен быть вместе со своими соотечественниками, должен встать в их ряды, сжимая в руках огненный меч. Значит, он должен вернуться на родину, в Ирак. Но не простым туристом, нет, — он докажет, что достоин нести гордое имя Воин Ислама. Он вернется на чужом, укрощенном им, раскаленном и пышущем жаром жертвенном коне, и о Раккале ибн Халиле тоже узнает весь мир, и соратники откроют ему свои объятия… Это не так уж сложно: работникам аэропорта предоставляется большая скидка на билеты в любую часть света, работников аэропорта таможенный контроль проверяет спустя рукава, поэтому пронести на борт какого-нибудь лайнера несколько килограммов тротила не составит труда… Денег разве что пока мало, но ведь торопливость есть удел глупцов, не так ли?

Несколько лет Раккаль ибн Халиль посвятил воплощению своего плана в жизнь.

Он умел ждать. Как неприметный, едва тлеющий в камине уголек ждет малейшего сквозняка, чтобы вспыхнуть вновь, скатиться на ковер — и наесться досыта.

— Живем, братва! — В который раз Мишу пробило на радость. На этот раз пробило после сообщения по бортовому радио, что самолет завершил набор высоты и можно отстегнуться, можно перемещаться и к вашим услугам то да се. В иллюминаторах засияло желтое солнце посреди фиолетового неба, белые же тучи громоздились внизу, как взбитые сливки на экзотическом коктейле.

— Слышь, Борисыч, — Мишка хлопнул по плечу задремавшего было старика, что сидел прямо перед ним, — давай отметим это дело. Душа просит! Короче, смажем лыжи, или как это у вас на фронте называли. Наркомовские сто грамм, да? Че, зря я в дьюти-фри бегал, чуть не опоздал!

И из полиэтиленового пакета, родного брата тому, в котором Мишка таскал по джунглям баксы, он выдернул литровую бутыль полурусской водки «Smirnoff». Судя по всему, по дороге из дьюти-фри он успел где-то принять на грудь граммов триста-четыреста — веселье из него так и перло… хотя, может, это была всего лишь радость от того, что все живы и все летят домой. Кто знает?

— Танюха! — Переводчица, сидевшая рядом с любимым шефом, аж вздрогнула от громкого крика прямо в ухо. — В Питере снимем катер и всей гоп-командой в Кижи, а? Что думаешь? Или на Валаам. Там нас не одна падла не подстрелит, я им подстрелю! Правильно? Там и фонд наш распишем, как пульку. Кто генеральный, кто коммерческий, кто по связям с прессой, кто завхоз. Борисыча, думаю, в завхозы поставим. Я согласен, так и быть, на коммерческого. А тебя, Леха, спецом по морской проблематике пустим. Типа в море еще полно тайн и загадок, которые помогут человечеству. Одни дельфины чего стоят! Давай треснем за тех, кто в море?

— Чего ты разошелся? — громко пробурчал Леха, сидящий через ряд. Моряк был хмур. Видимо, оттого, что не на пароходе идут, а на самолете летят. — Куда народ гонишь? Нам еще лететь не перелететь.

— Душа, Леха, душа русская просит! Напоследок-то! Думаешь, нас в Москве сразу так и отпустят на все четыре? Щас! Промурыжат в КГБ месяцок-другой, допросы там, подпись, протокол, отпечатки пальцев… Мы ж не хухры-мухры… — Тут Михаил покосился на соседей-колумбийцев и предпочел за лучшее в подробности не вдаваться. — Посадить не посадят, но нервы на кулак намотают, факт.

— А как же твой бизнес? — лениво поинтересовался Борисыч.

— А что бизнес? Пацаны как узнают, где я побывал, — я в такой авторитет войду, что только держись. Тем более, блин, коммерческий директор фонда с уставным капиталом в хрен сосчитаешь сколько бабок! А я еще и у Любки справку какую-нибудь выцыганю, что, мол, Родину защищал на невидимом фронте… — Он вдруг осекся и, понизив голос, опять сунул лицо между кресел: — Бать, а ты-то сам как думаешь выбираться? Ты вроде как, получается, перебежчик…

— Не знаю, — меланхолично пожал плечами Борисыч. — За давностью лет, глядишь, и простят. Мы же с Кубой теперь не дружим.

— Если что, я тебе такого адвоката приведу, от чего хошь отмажет. Да и с нашими бабками отмазаться — как два пальца об бетон… Вот Любке — той да, придется покрутиться, объяснять, как это столько лавэ из-под носа у разведки упрыгало… Ни фига, и ее отмажем. — Долго грустить Михаил сейчас не мог и размахался руками, завидев в конце салона стюардессу, катившую по проходу тележку с напитками. — Эй, мамзель, сеньорита, лапа, дуй прямо сюда! Славяне гуляют! Стаканы нужны!

И от переливающихся через край эмоций запел:

— Под крылом самолета о чем-то поет зеленое море тайги…

«Боинг» вспарывал облака на высоте девять тысяч метров. Могучая машина перла курсом на восток, где в стране Мали лежал город Бамако. Там русских ждала пересадка на спецрейс прямиком до Москвы.

— Любка! — закричал Михаил.

По секрету говоря, влияния соответствующих спецслужб России не хватило на то, чтобы приобрести билеты на авиарейс из Боготы куда-нибудь поближе к родине. То есть влияния бы хватило, если нажать на соответствующие структуры в муниципалитете, пусть и не самые крупные, но в таком случае было вполне возможно, что о подобной акции Москвы двойные и тройные агенты донесут дону Эскобаре, главе Медельинского Картеля. А этого никак нельзя было допустить — тогда провалится вся двухлетняя работа «Неваляшки». Приобрести билеты обычным путем, через кассу, также не удалось: начинался сезон дождей, и зажиточные колумбийцы расползались из страны, чтобы переждать ненастье в странах посуше, билетов не было на две недели вперед, да и светить «Неваляшку» на паспортном контроле не хотелось.

Все то время, пока агенты Москвы искали пути по-тихому отправить соотечественников из опостылевшей Колумбии (ну не на «Академике» же «Крылове» их тайно вывозить!), соотечественники обитали в гостинице «Шератон» в центре Боготы, за счет и под присмотром российской разведки. Покидать номера запрещалось категорически. Мишка ходил из угла в угол как зверь в клетке, опустошая мини-бар, а на третий день не выдержал и потребовал соединить его с Петербургом. Соединили. Но при одном условии. Мишка на условие согласился, но выдвинул встречное: прямо сейчас на мелкие расходы он получает пятьсот долларов США — а то, видите ли, поиздержался в дороге. Спецслужбы пошли и на это.

На следующее утро из аэропорта сообщили, что для господ таких-то и таких-то на рейс такой-то до Бамако забронировано одиннадцать билетов (четыре дополнительных — это и было условие российской агентуры), причем администрация аэропорта приносит господам свои глубочайшие извинения за то, что им придется сидеть порознь в салоне первого класса, сами понимаете, такой наплыв, такой наплыв…

Российские спецслужбы сдержанно Михаила Сукнова поблагодарили — и вот они уже в небе над заливаемой дождями Колумбией.