Сергей Самаров - Тридцать первый выстрел

– Не переживайте. Служба у него будет сидячая и с нагрузкой в основном на руки. Когда его можно забрать?

– Минут через десять. Гипсовать закончат, и он выйдет. Мы выделили ему костыль, который я попрошу вернуть, как только купите ему новый в гарнизонной аптеке.

– Спасибо. Привезем сразу, как только купим, – пообещал я.

И тут же вспомнил о другом обещании, данном хозяину двора, в который мы ненароком въехали с помощью суперлубриканта, – произвести ему ремонт разрушенного сарая и забора. А сам ничего об этом генералу не сказал, хотя изначально намеревался. В самом деле, ведь не силами же спецназа вести строительно-ремонтные работы. Но я пообещал себе не забыть поговорить с генералом при скорой очной встрече.

Волоколамов вышел не через десять, а через пятнадцать минут, когда я уже встал, чтобы заглянуть за дверь хирургического кабинета. Не скажу, что костыль, на который опирался капитан, был ему к лицу. Но шел Волоколамов не морщась и для человека, утяжеленного гипсом, достаточно бодро. Я не стал предлагать ему облачаться в бронежилет, который ждал своего владельца на кушетке приемного покоя; забрал его сам, как и автомат. Но и капитана на руки принимать не стал. В мою задачу входило только придержать двойные двери да на лестнице высокого крыльца на всякий случай подстраховать.

Судя по тому, что во дворе комендантского городка было много света от фар понаехавших машин, переполох поднялся приличный.

– Тридцать Первый, куда ехать? – спросил из кабины майор Казионов.

Наушник «подснежника» уже доносил до нас отдельные фразы офицеров группы, не участвующих в преследовании последнего из бандитов. Потом отчетливо, хотя и слабо, стал слышен голос майора Желобкова, который объяснял кому-то, с какой целью была выставлена засада и какие у нас были основания ожидать это нападение. Я хорошо знаю, что следственные органы не воспринимают такие понятия, как интуиция или мысленные логические построения, поскольку вышеперечисленное законом не предусматривается и статьями Уголовного кодекса не регламентируется. Наверное, Желобкову пришлось объяснять следователю причину, по которой мы выставили засаду. При этом мой заместитель отодвинул микрофон ото рта, и потому голос его звучал слабо.

– Мерседес, гони прямо к ангару. Тридцатый, ничего им не выкладывай. Говори, что был приказ командира, и все. Я не отметаю возможность утечки информации из Следственного комитета. Ничего не говори. Сообщи, что я подъезжаю и буду сам все объяснять. А тебе запретил. Можешь так и сказать.

– Понял, командир! – Желобков, кажется, обрадовался моему вовремя произведенному вмешательству. Слышно было, как он передал мои слова кому-то.

Едва «КамАЗ» остановился прямо рядом с воротами, я выпрыгнул из машины и чуть не обнялся с генералом, спешащим меня встретить. За его спиной стоял комендант городка, главное материально пострадавшее лицо во всей этой истории. За комендантом – еще несколько офицеров, среди которых были люди и в синих прокурорских мундирах, и в форме с ярко-синими просветами [12] Ярко-синие просветы на погонах у офицеров ФСБ. .

– Здравия желаю, товарищ генерал, – козырнул я, перебросив автомат из правой руки в левую. – Прибыли из госпиталя.

– Что с твоими… пострадавшими?

– Капитан Поповский оставлен в госпитале. У него сотрясение мозга и трещина в большом плечевом бугре. Капитан Волоколамов написал расписку в отказе от госпитализации. Он в кабине. На ноге – гипс до середины бедра, но летать сможет. Только «тележку» нужно будет слегка реконструировать, потому что гипс не сгибается. Для его костяной ноги прорежем перегородку, если товарищ полковник, – я посмотрел на коменданта, – выделит нам рабочих в помощь. И все будет нормально, через несколько часов сможем взлететь.

– Это хорошо, что полетите. Нужно заканчивать дело. А то уже много шума понаделали… И они, и мы тоже постарались. Жертв много.

– Да, – согласился я, – жертв много. Товарищ полковник, что в вашем гараже? Я не успел заглянуть в дежурку. Мы сразу бросились в преследование, боялись отстать.

– Убиты дежурный старший прапорщик и два водителя.

– Мы не слышали выстрелов, – сказал я. – Наверное, пистолет с глушителем?

– Да, – сказал генерал. – Водители убиты выстрелами из пистолета в голову, старший прапорщик убит ударом в межреберье. Фирменный удар, визитная карточка…

– Так и предполагал, что это кто-то из них, – высказал я результат своих наблюдений. – Я смотрел сверху из окна, как они приближались. Первые трое – скорее спортсмены, чем солдаты, шли неумело. Бандит с биноклем лежал; не знаю, как он ходит. А тот, за которым мы гнались, передвигался профессионально. А что с этим, товарищ генерал? Который с биноклем…

– По паспорту – гражданин Узбекистана. Я отправил срочный запрос в Москву; оттуда он, наверное, уже ушел к нему на родину. Жду ответа. Что будет, сообщу. Самолет с биноклем вот-вот прибудет. Как только мне привезут, сразу отправлю. Просьбы какие-то есть? А то мне ехать нужно.

– Есть, товарищ генерал…

Я сообщил о глобальном разрушении забора и частичном повреждении сарая. Генерал посмотрел на коменданта. Полковник плечами пожал.

– Как рассветет, пошлю машину. Пусть посмотрят, что нужно для ремонта, и составят акт. А иначе как мне материалы списывать?

Конечно, у коменданта всегда есть куча вариантов на списание строительных материалов. Но и за то, что он не возразил против новой для себя заботы, хотелось сказать полковнику большое человеческие «спасибо». Поддержал репутацию офицерского слова.

– Это все? – спросил генерал.

– Еще просьба. Если возможно, хорошо бы укоротить интерес отдельных следователей. Пусть занимаются своими делами, но границу между нашими и своими материями чувствуют. Понятие секретности операций распространяется и на любопытных следователей, насколько я знаю из своей практики. Нам еще предстоит много работать, и не хотелось бы рисковать утечкой информации.

Я говорил умышленно громко, чтобы было слышно всем.

Генерал посмотрел на одного из них, обладателя синего полковничьего мундира. Тот согласно кивнул и направился в ангар. Как я понял, он решил дать указания своим следователям не проявлять излишней активности в допросах офицеров моей группы.

В это время, аккуратно костыляя, подошел выбравшийся из кабины капитан Волоколамов.

– Что, капитан, решил на время операции остаться в строю? – с уважением спросил генерал.

– Так точно! Кроме меня, некому занять место позади командира.

– Молодец, уважаю! По окончании операции напомни своему командиру, чтобы написал представление на награду. Какую, мы с ним отдельно обсудим.