Сергей Соболев - Мясорубка

– Он мой подчиненный, – сухо сказал Переверзев. – И не более того. Мне не нравится, что ты согласился «сдать» им Щербакова.

– А кто тебе сказал, что я собираюсь отдавать его под суд? Пусть недельку посидит под домашним арестом. Дознавателей я сам проинструктирую. Когда шум поутихнет, я это дело закрою. Теперь что касается его группы… Саныч, держи пока своих архаровцев на коротком поводке. И не только «Шторм», это касается и остальных. Сам видишь, какая обстановка вокруг…

– Ясно, – неохотно кивнул Переверзев. – Так и поступим.

– Вот, пожалуй, и все, что я могу для тебя сделать. Пойдем, видишь, как Урванцева перекосило.

Коновалов оказался прав. Зрелище больше смахивало на любительский спектакль, чем на тщательно спланированную спецоперацию. Щербаков коротко доложил о выполнении учебной задачи, Переверзев выслушал доклад, затем в присутствии директора ФСБ и генерала Урванцева тщательно проинструктировал командира группы по поводу его дальнейших действий.

Личный состав подразделения был выстроен на краю летного поля, после чего транспортный самолет и находящиеся на его борту два вертолета со снятыми лопастями были тщательно досмотрены сотрудниками Службы внутренних расследований и следственной бригадой ФСБ. В результате шмона были изъяты штатное оружие и спецснаряжение, а также видеокамеры и отснятые материалы – по существующей инструкции команда во время учений обязана была вести документированную съемку важнейших эпизодов. В завершение каждый из бойцов был подвергнут унизительной процедуре личного досмотра и препровожден в ожидавший поблизости автобус.

Исключение сделали лишь для командира спецгруппы. За него горой встал Переверзев, да и сам директор дал знать, что с Щербаковым так поступать не следует.

Когда все процедуры закончились, а формальности были соблюдены, автобус, сопровождаемый вооруженным эскортом, увез опальную спецгруппу в Балашиху.

Подполковника Щербакова должны были препроводить на закрытый объект ФСБ в Реутов, где ему надлежало дожидаться решения высокого начальства по поводу его дальнейшей судьбы. Вместе с ним туда собралась выехать следственная бригада, чтобы, не теряя времени, приступить к дознанию.

– Могу я поговорить с Щербаковым наедине? – спросил Переверзев у Коновалова.

– Нет, – резко сказал Урванцев.

Если бы не эта реплика, возможно, директор и отказал бы Переверзеву в его просьбе, но поведение Урванцева, который вел себя крайне заносчиво, всем своим видом показывая, что из всех троих лишь он располагает в ФСБ реальной властью, Коновалова здорово разозлило. Он смерил его сумрачным взглядом, затем веско произнес:

– Даю «добро». Только недолго. Две-три минуты, не больше.

Переверзев показал Щербакову на свою машину. Они уселись на заднее сиденье, и генерал похлопал водителя по плечу:

– Женя, опусти стекла и включи генератор, нам нужно спокойно поговорить… Добро. Постой пару минут возле машины.

Когда водитель захлопнул за собой дверцу, Переверзев сунул руку в карман. Достав сложенный пополам лист бумаги, он передал его Щербакову. Тот положил записку на колени, так, чтобы ее не было видно снаружи, затем развернул.

«По уточн. данным М. привез в Гр. 26 уб. и 4 тяж. ран.

Резанова проопер-ли. Сост. норм.

С. и М. должны прилететь в Чк. 23.00. Офиц. версия событий – боестолкн. с чечен. в р. Аргуна.

Тебя будут охран. наши контрр-ки. Они в курсе.

У. зол, ожидаем кр. наезд.

Держись разраб. легенды, ост. моя забота.

Следующее дело завтра, птн., вечером, в М. Инстр. позже».

Ознакомившись с содержанием записки, Щербаков едва заметно кивнул и передал ее Переверзеву. Тот сразу же сунул ее в карман.

– Как настроение, крестник?

– Как в сказке: чем дальше – тем страшнее.

– Ничего, отоспишься, передохнешь, и все придет в норму. Ну все, что ли? Пойдем, а то наш «приятель» беснуется.

– Минуту, – сказал Щербаков.

Он нагнулся к высокому шнурованному ботинку и незаметно передал генералу кассету.

– Что это? – одними губами спросил Переверзев.

– Это то, что они искали, – так же тихо произнес Щербаков. – Мое алиби.

На обратном пути из Чкаловска в машину директора ФСБ позвонили с Лубянки и сообщили, что несколько минут назад в Юго-Западном округе Москвы был совершен террористический акт. Взрыв произошел в троллейбусе, имеются убитые и раненые. Спустя несколько часов еще один взрыв, опять троллейбус, и вновь не обошлось без жертв. Над городом темной грозовой тучей нависла смертельная опасность.

Распоряжениями правительства и столичного мэра в Москве было объявлено чрезвычайное положение. Соответствующие учреждения начали работать по ранее утвержденным оперативным планам. На улицах города начались «зачистки». Террористов искали повсюду, даже на городском дне. Проверки и повальные обыски всколыхнули огромный город, и на поверхность всплыла разная дрянь и гнусь.

Страна замерла в предчувствии беды. Это были смутные и недобрые дни. Это было удобное время для тех, кто собирался поудить крупную рыбу в мутной воде.

Маховски и Тофлер поднялись в квартиру Брэдли ровно в восемь утра. Журналист пропустил их внутрь, выглянул на лестничную площадку, нет ли кого чужого, затем запер дверь на все замки и запоры.

Соотечественники Брэдли многозначительно переглянулись, затем Маховски, добродушно посмеиваясь, сказал:

– Ты выглядишь здорово напуганным, Майкл.

– Это соответствует действительности. Спасибо, парни, что вы откликнулись на мою просьбу.

Ответная улыбка Брэдли получилась вымученной.

– Располагайтесь в гостиной и вообще чувствуйте себя как дома. Вы голодны?

– Спасибо, мы успели перекусить, – сказал Тофлер, рассматривая убранство квартиры. – Ты неплохо устроился, Майкл. А я-то думал, что ты живешь в медвежьей берлоге.

Брэдли показал на стены, затем приложил палец к губам. Маховски и Тофлер понимающе покивали головой. Он усадил приятелей в кресла, сходил на кухню за кофейником и разлил по чашкам крепкий горячий кофе.

Маховски сделал первый глоток, оценил качество напитка и испытующе посмотрел на хозяина квартиры.

– Майкл, нас ввели в курс дела. Это первое. А теперь второе и главное. Мы пока не дали своего окончательного согласия.

– И правильно сделали, – подал реплику хозяин.

– Слишком много неясностей, – дополнил коллегу Тофлер. – Мы бы не отказались получить ответы на некоторые вопросы. Мы все еще не решили, как нам поступить: спасать твою шкуру или отвалить в сторонку, пока еще не поздно.

– Допьем кофе и отправимся на утреннюю прогулку, – сказал Маховски. – Если у тебя есть дела, мы можем прокатиться с тобой за компанию. Если ты, конечно, не против.