Сергей Соболев - Мясорубка

Он суеверно постучал костяшками пальцев по столу.

– До начала акции осталось…

– Девятнадцать часов двадцать минут, – услужливо подсказал Владимирский, бросив быстрый взгляд на настенные часы.

В этот момент затрезвонил один из телефонов прямой связи. Урванцев протянул руку к одному из аппаратов, стоявших на приставном столе, и снял трубку:

– Урванцев… Добро, Александр Николаевич. Я сейчас к вам приду.

Вернув трубку на место, Урванцев пробормотал под нос ругательства.

– Очень некстати…

Он бросил выразительный взгляд на Владимирского.

– Полковник, введите пока коллег в курс дела. Я долго не задержусь.

– Фальшивка.

Урванцев не стал дослушивать до конца запись и сам выключил магнитофон.

– Неужели вы сами не видите, что это липа? Скажите, Александр Николаевич, а как к вам попала эта запись?

Директор покачал головой.

– Как любят выражаться американцы, без комментариев.

Урванцев бросил в его сторону подозрительный взгляд. Хотелось бы знать, каким образом у Коновалова очутилась эта кассета. В том, что это подлинная запись разговора его подчиненных, он нисколько не сомневался. Но почему она оказалась так быстро у директора? Урванцев не зря настоял на том, чтобы его сотрудники как следует обыскали самолет и сделали личный досмотр всех бойцов. Жаль, что он не сумел настоять на том, чтобы заодно обыскали и их командира. Когда Скопин связался с ним из Ханкалы и виноватым голосом доложил ситуацию, он сразу же учуял своим носом опасность. Особенно насторожило его известие о том, что журналисты, возможно, прослушали их конфиденциальный разговор. Вряд ли эту кассету могли доставить Строганова или Авдеев. Щербаков не рискнул их взять на борт, следовательно, они застряли на Северном Кавказе. Он предусмотрел такой вариант и распорядился взять под контроль все местные авиалинии и установить наблюдение на железнодорожных вокзалах. В южных городах сейчас задействованы оперативные планы «Фильтр», «Паутина» и «Арсенал», так что им не просто будет оттуда вырваться. Следовательно, кассета была у Щербакова. Когда же он успел ее передать? Для этого был только один удобный момент, когда они уединились с Переверзевым в его машине.

Эта новость была не из разряда приятных. Но Коновалову не удалось застать его врасплох. Урванцев и ухом не повел, когда услышал в динамике знакомые голоса, лишь изобразил на лице легкое недоумение.

– Это Переверзев подсунул вам кассету?

Директор вновь оставил его вопрос без ответа.

– Конечно, он, – уверенно произнес Урванцев. – Александр Николаевич, это грубая провокация. Вы в курсе, что мы уже заканчиваем работу по Щербакову и его организации. У нас имеются неопровержимые доказательства причастности этой секты отставных чекистов ко многим нашумевшим преступлениям. Опять же, эти вчерашние взрывы. Вы должны понимать, кому на руку весь этот шум. Но им все равно не уйти от возмездия…

– Леонид Трофимович, – перебил его тираду Коновалов. – Мне доложили, что вы собираетесь на днях произвести повальные обыски в офисах частных охранных предприятий. Как это прикажете понимать? Вы не поставили об этом в известность даже МВД и лицензионное управление, хотя обязаны согласовывать с ними свои действия. Почему мне не доложили? Или вы считаете, что директору ФСБ вовсе не обязательно знать, что творят в городе его подчиненные?

Их взгляды в этот момент скрестились. В глазах своего «подчиненного» Коновалов прочел плохо скрытое чувство превосходства.

– Вам должны быть известны пределы моих полномочий, – сухо сказал Урванцев. – Что касается частных охранных структур, то это моя епархия, и в этой области я имею право действовать вполне самостоятельно. По имеющимся у меня агентурным данным, теракты были организованы по прямому указанию Щербакова.

Заметив удивление, проскользнувшее в глазах Коновалова, он утвердительно кивнул:

– Да, именно так. Будьте уверены, я смогу это доказать. В качестве разработчиков и непосредственных исполнителей фигурируют его бывшие коллеги из СВР. Все эти агентства и охранные бюро всего-навсего лишь «крыша», прикрытие для их противоправной деятельности. Но ничего… Я разорю их осиные гнезда.

Директор покачал головой, словно удивляясь услышанному, но от комментариев по-прежнему воздержался.

– А интерес Переверзева мне понятен, – сказал Урванцев и постучал пальцем по крышке портативного магнитофона. – Он давний приятель Щербакова, у них общий бизнес. Мне удалось взять их за горло, и теперь им не остается ничего другого, как, пытаясь отвлечь от себя внимание, устраивать взрывы и запускать фальшивки вроде этой кассеты.

Коновалов молча выслушал его монолог, затем пододвинул Урванцеву бумагу, которую он вытащил из лежавшей перед ним папки.

– Потрудитесь прочесть.

Урванцев водрузил на переносицу очки и принялся читать. По мере знакомства с содержанием бумаги его лицо постепенно покрывалось пятнами.

– Как это понимать? – не скрывая возмущения, сказал он. – Вы что, пытаетесь прикрыть Щербакова?

Коновалов посмотрел на него с плохо скрытой неприязнью.

– Перед вашим приходом у меня побывал Буртин. Этот список он принес с собой. На словах он просил меня передать вам следующее… До тех пор, пока вы не представите неопровержимые доказательства вины Щербакова и его окружения в совершении инкриминируемых им преступлений, вашим людям запрещено производить обыски в здании фонда на Воровского и в офисах двух фирм: «Росинпол» и «Столица».

– А с какой стати я должен выполнять указания Буртина? – вновь возмутился Урванцев. – Да кто он такой, в конце концов?!

– Я вам сейчас объясню, – сухо сказал Коновалов. – Буртин является доверенным лицом главы государства, и вам об этом должно быть известно. Ко мне он приехал прямо из Барвихи, после разговора с Борисом Николаевичем. Я вижу, что вы смелый человек, так попробуйте пойти против воли президента. А чтобы вы потом не ссылались на плохую память, я вам еще раз прочту перечисленные там фамилии…

Коновалов взял со стола листок и стал читать вслух:

– Щербаков, старший, естественно, Лианозов, Захаров, Епифанов и Ватагин. Запомнили?

– Запомнил, – нехотя бросил Урванцев.

– Тогда запомните еще одно, – продолжил Коновалов. – Даже я не имею права дать санкцию на их арест. Когда закончите сбор доказательств, доложите, как положено, мне, а я уже сообщу наверх. Пусть они сами решают судьбу этих людей.

– Я могу быть свободен?

– Нет. Я еще не закончил.

Он достал из магнитофона кассету и помахал ею в воздухе.

– Вы твердо убеждены, что это фальшивка?

– Конечно, – пожал плечами тот. – А разве у вас другое мнение?