Сэйити Моримура - Коммандо

— Не знаю, как вас благодарить, — несколько смущенно ответил Адзисава. Занятый мыслями то о таинственных способностях Ёрико, то о грозившей ему опасности, он совсем забыл о баклажане.

— Итак, подробное исследование плода обнаружило еще кое-что.

— Что же?

— Ну, во-первых, микроскопических тараканов.

— Ну и что? Насколько я понимаю, они часто живут на растениях.

— Да, многие таракановые питаются различными растениями и являются переносчиками болезнетворных вирусов. Но на наш баклажан они принесли не вирус, а кое-что другое.

— Интересно, что?

— Микрочастицы щавелевокислого натрия, он же оксалат натрия, соды Леблана и черного Пороха.

— Это химикаты, используемые для удобрения, да?

— Ничего подобного. Соли щавелевой кислоты довольно часто присутствуют в растениях в виде солей, особенно оксалат натрия. Однако частицы щавелевокислого натрия были обнаружены на поверхности плода, понимаете? А также на самих тараканах, они словно окунулись в оксалат натрия, соду Леблана и порох.

— Что это может значить?

— Крылатые тараканы, прилетающие на поля, испытывают особую тягу к желтому цвету. Сейчас даже разрабатывается метод их уничтожения с помощью специальных желтых ловушек. А должен вам сказать — хоть здесь я вторгаюсь в сферу не моей компетенции, — что натрий, горя в воздухе, дает пламя желтого цвета.

— Значит, насекомые прилетели, привлеченные желтым облаком горящего натрия, и упали на баклажан?

— Да. И скорее всего, натрия в сочетании с черным порохом. Буквально, как мотыльки, летящие на огонь. Попав в эту пылающую смесь, тараканы опалили крылышки и упали вниз, на баклажан.

— А откуда в воздухе взяться горящему натрию, да еще с порохом?

— Я тоже поначалу затруднялся ответить на этот вопрос, но химики подсказали мне, что щавелевокислый натрий, а также сода Леблана используются для расцвечивания фейерверков, ну а порох — сами понимаете…

— Фейерверков, говорите?

— Если я не ошибаюсь, в Хасиро где-то в конце августа всегда устраивают Праздник Фейерверков. Сам я там никогда не был, но это довольно знаменитое мероприятие. Так ведь?

В Хасиро действительно с давних пор существовала традиция в конце лета устраивать большой праздник с салютом и фейерверками. Полюбоваться захватывающим зрелищем каждый год приезжали многие десятки тысяч гостей, причем не только из соседних префектур, но даже из Токио. В этом году праздник проводился тридцатого августа.

— Значит, баклажан рос неподалеку от того места, где запускали фейерверки?

— Если бы так, то частицы пороха и прочих веществ разлетелись бы на большую территорию и не налипли бы так густо на поверхность растущего в теплице плода. Впрочем, возможно, какая-нибудь петарда разорвалась лишь частично и густо осыпала своими ингредиентами все вокруг. Конечно, оксалат натрия используется не только в фейерверке, но, если учесть любовь тараканов к желтому цвету… Причем эти насекомые по ночам, как правило, не летают. Они могли принять вспышки салюта за дневной свет и прилететь на желтое свечение. Или, возможно, фейерверк начали запускать еще днем? Пожалуй, действительно, вам следует искать теплицу, расположенную вблизи от места, где запускали фейерверк.

Адзисава внимательно слушал профессора и чувствовал, как постепенно в его душе зреет твердая решимость.

Штаб расследования убийств в поселке Фудо продолжал существовать, заброшенный и всеми забытый, В первое время, когда все только и говорили о чудовищном преступлении, префектуральное управление полиции бросило на розыск лучшие силы, но время шло, а следствие топталось на месте. Численность штаба начала сокращаться, и теперь в нем оставалось всего несколько сотрудников.

Но это не означало, что поиск прекратился — в жалком подобии прежнего штаба еще теплилась жизнь, и в самом ее центре находился инспектор Китано. Когда крупномасштабный розыск был свернут, молодой полицейский вошел в число немногих, закрепленных за «делом Фудо». Так начальство отметило необычайное рвение и инициативность сельского инспектора.

Китано следовал тенью за Такэси Адзисава, ставшим для него теперь подозреваемым номер один. Все свои силы и все свое время отдавал инспектор этой слежке. Он знал: даже человек, совершивший самое тщательно продуманное, самое ловкое преступление, рано или поздно непременно расслабится и сделает ошибку. В поселке Фудо улик не осталось, но, возможно, по прошествии времени, успокоившись, чувствуя себя в безопасности, убийца вновь проявит свой звериный облик — выдаст себя, совершив нечто такое, на что способен только зверь

Надо терпеливо ждать у расставленного капкана, и добыча сама попадется в него. Главное, чтобы убийца не догадывался о слежке. Кропотливое, многотрудное дело — ждать, когда преступник, уверенный, что шум погони давно утих, сам сделает шаг, который уличит его.

Адзисава жил, не подозревая, что находится под постоянным наблюдением. Ничто не ускользнуло от всевидящего ока: ни сближение подозреваемого с Томоко Оти, ни расследование «несчастного случая» у Обрыва Куртизанки, ни ниточка, потянувшаяся оттуда к дамбе в низине Каппа.

Когда Китано узнал, что Томоко Оти убита, поначалу он решил: все, капкан захлопнулся. Он был уверен, что убийство — дело рук Адзисава. Китаи о и прежде не сомневался, что интерес подозреваемого к Томоко каким-то образом связан с убийством ее старшей сестры, Мисако. Правда, он не предполагал столь скорой трагической развязки.

Со стороны казалось, что Адзисава и Томоко Оти любят друг друга. Если страховой агент — тот самый маньяк из Фудо, зачем ему убивать девушку? Может быть, она располагала какими-то уликами, доказывающими его причастность к убийству Мисако? Но ведь Адзисава сам вышел на Томоко — какой ему резон обнаруживать себя перед сестрой погибшей? Дал ей понять, что он убийца, а потом взял и убрал? Что-то странно.

Китано терялся в догадках. Убийством Томоко Оти занималась местная полиция, он к расследованию никакого отношения не имел. Вот если бы Адзисава арестовали — тогда другое дело, тогда он мог бы помочь следствию. Пока же Китано продолжал держаться в тени, наблюдая за ходом розыска со стороны. Полиция Хасиро не внушала ему особого доверия. И чем дольше находился он в городе, ожидая добычи у расставленного капкана, тем меньше нравилось ему поведение местных блюстителей закона.

Городское управление тоже могло стать добычей, поэтому инспектор не должен был выдавать свое присутствие полиции.

Очень скоро стало ясно, что Адзисава в число подозреваемых не включен. Враждебность полиции к Адзисава не вызывала сомнений, и если бы имелся хоть какой-то шанс пришить страховому агенту дело об убийстве, полиция бы его не упустила. К тому же особо тяжкие преступления входят в ведение префектурального управления, никто не позволил бы городским пинкертонам своевольничать.