Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

– С чего ты взяла?

– Я же вижу. Похудел весь, – она нежно погладила меня по щеке. Ладошка была удивительно тёплой и ласковой. – Приходи сегодня ко мне.

Смелость города берёт. Похоже, Ирка превосходно это усвоила и была решительно настроена затащить меня в постель. Не без успеха, между прочим. Сопротивляться такому искушению было трудно. «Да и нужно ли?» – заколебался я.

– Придёшь? – глаза у Ирки были совершенно бесстыжие.

– Вообще-то я человек женатый, – нашёлся я.

– А твоя уехала, – бесхитростно выдала Ирка.

Похожий на ежа ком встал поперёк горла. Откуда она узнала?! В голове завертелся бешеный круговорот страшных догадок. Неужели зашла ко мне и устроила скандал? Всё рассказала… Всё-всё. Вот будет семейная сцена. Что она могла такого наговорить, чтобы Маринка сорвалась с места? Это не в её духе. По опыту совместной жизни я знал, что Маринка в любом случае останется выяснять отношения. Убегать ей не свойственно. Тогда что Ирка могла начудить?

Я проглотил ежа и строго спросил:

– С чего ты взяла?

– Видела её утром, когда в магазин ходила, – Ирка была сама невинность. – Такая приоделась и расфуфыренная с сумкой куда-то уплыла. Видно, что надолго, я разбираюсь.

– Эксперт, тоже мне… – выдохнул я. – Ты меня своими шуточками с ума сведёшь.

Вальяжно подпрыгивая на колдобинах, во двор въехала чёрная «Волга» тридцать первой модели.

– Какими шуточками? – наигранно удивилась Ирка. – Ой, Илья…

«Волга», обогнувшая детскую площадку, подкатила ко мне сзади. Из неё быстро вылезли три молодых спортсмена-крепыша и целеустремлённо ринулись на меня. Двое были незнакомы, а третьего я узнал, веснушчатый боксёр, которого я отмахал монтировкой. Он двигался неуклюже, должно быть, кости ещё болели. Патриоты явились за добавкой.

– В сторону! – скомандовал я, Ирка тотчас повиновалась. Пролетарское воспитание приучило не вмешиваться в мужские разборки, чтобы рикошетом самой не получить в лоб.

Намерения патриотов не оставляли ни тени сомнения. Не добившись положительного результата телефонным разговором, Ласточкин применил более радикальные методы убеждения. А пегого боксёра послал, чтобы у бойцов имелся веский повод вложить в дело душу. Намерение вложить свою, чтобы вытрясти душу из меня, ясно читалось на веснушчатой морде. Один против троих, махач намечался серьёзный, и шансов выйти победителем у меня не было. Пистолет лежал в тайнике за счётчиком, светошоковый фонарь я не захватил. Впрочем, сбоку за брючным ремнём, прикрытый курткой, пригрелся Сучий нож. Я теперь не выходил из дома без финки.

– Что, пацаны, Ласточкин опять понты колотит? – накатила злая решимость не отступать и действовать. Силы были неравны, физические, но существовала ещё и сила духа. – Прислал вас зарамсить проблему. А чего сам не приехал, зассал?

– Кто зассал? – пегий боксёр был уже рядом, но приостановился. Глядя на него, тормознули остальные бандиты.

– Ласточкин зассал придти ко мне потереть? Или впадлу ему, так он вас прислал?

– Ты чё со мной так дерзко разговариваешь?

– А как с тобой говорить, сявка ментовска́я?

Боксёр рефлекторно прижал подбородок к груди, что означало неминуемую атаку, когда его перехватил за руку высокий бледный боец с красными пятнами на скулах. Судя по внешности, да и по возрасту, старший.

– Ты чё словами кидаешься? – строго спросил он. – Мы патриоты, бандитская движуха нам без разницы.

– Если вы патриоты, то почему вас мент гоняет на пробивку? Если вот ты конкретно русский патриот, а я не хач, не китаец какой-нибудь, то какие у тебя ко мне могут быть претензии?

– А сам ты кто?

– Я? Археолог!

– Ты с базара не съезжай. Ты по национальности кто?

– Русский.

– Какой ты русский? Чё ты гонишь? Тебя Ильёй зовут, а это еврейское имя.

– Да неужели? А тебя как зовут?

– А тебе зачем?

– В России половина имён еврейские, из Ветхого Завета.

– Гонишь, не половина.

– Ну тогда треть, какая разница.

– У тебя с евреями дела. Ты с жидами корешишься и русские ценности им толкаешь.

– Это тебе Ласточкин сказал?

– Да хотя бы и он.

– А он тебе сказал, что у него мама еврейка? А кто педофила Мозеля в восемьдесят седьмом году за взятку на волю нагнал? Не знаешь? Ну так это Ласточкин Кирилл Владимирович был.

Трискелионовский старший замолк. Молодые головы переваривали компромат. Я понял, что победил.

– Ладно, говори, что тебе Ласточкин поручил сказать, я ему позвоню, – достижение надо было закреплять немедленно.

– Звонить ему не надо. С тебя десятка гринов за пацанов в кабаке, на лечение. Срок неделя. Я к тебе сам приеду. Не отдашь, дуплить не будем, сразу привалим. Базаров больше с тобой не будет.

– Понял.

Патриоты развернулись и пошли к машине.

Я не верил, что всё так быстро кончилось. Я выстоял против троих. Остался жив и здоров, хотя меня собирались бить. И сделали бы это, заметив испуг. Но страха не было. Была лишь злость и решимость. Сибирь закалила меня. Я видел смерть и теперь всегда был готов её встретить.

Когда вражеская «Волга» покинула двор, я отдышался и увидел Иру на скамеечке возле парадного. Она всё видела и слышала. С образом воспитанного учёного произошедшее никак не вязалось.

К моему удивлению, Ирка встала, взяла на руки Соньку, подошла и бойко заявила:

– Круто ты их, Илья. Я тобой горжусь.

Гордится она мной! Я усмехнулся. Тон собственника слегка задел.

– Ну а чего ты хотела? Шуганул их. Они как тараканы побежали.

Я ещё не остыл и получилось немного резко.

– Я думала, тебя побьют, – со свойственной ей прямотой выдала Ирка, – а ты их вон как!

В ответ я холодно оскалился. Возможно, слышала она не всё. Нет, вряд ли вообще что-то слышала, отсюда до парадного далековато.

– Да я им просто зубы показал и даже не покусал, а мог насмерть загрызть! Пусть знают, с кем связываются.

– Да, ты настоящий мужик, – в иркином голосе прозвучало неподдельное уважение. – Если честно, я даже не ожидала, что ты троих бандитов прогонишь, и вообще… Слушай, – голос сделался совсем медовый, – пошли сейчас ко мне, а?

Это было чертовски заманчиво, но беспокоило известие об ушедшей Маринке.

– Я домой пойду.

– Да? Ну как знаешь, – разочарованно протянула Ирка. – Ты меня не забывай, ладно?

– Посмотрю, ушла ли жена, – ехидно добавил я.

– А потом? – с надеждой спросила Ирка.

– Если её не будет, я приду.

– Я буду ждать, – Ира была сама нежность.

– Ну, смотри, – я шутливо погрозил пальцем. Устоять было невозможно.

Ира звонко рассмеялась и, опустив Соньку на землю, уверенной походкой направилась домой.

А я поднялся к себе. Я чувствовал себя окрылённым… будто помолодевшим. Хотя вроде бы не стар. Но, так или иначе, меня после свары с патриотами словно обдули свежим ласковым ветерком. От недавнего напряжения не осталось следа. Общаться с Иркой было подобно утолению жажды из целительного источника. Представлялось, что с ней легко и приятно проводить время.