Юрий Гаврюченков - Золото шаманов

Я задержался на лестничной площадке, взвешивая на ладони связку ключей, нажал кнопку звонка. Если Маринка дома, она откроет.

Тест номер один.

Однако же, как быстро Ира заставила меня усомниться в собственной жене. А я думал, что непокобелим. Что-то меня в последние дни слишком часто стремятся разубедить в близких людях. Слабость почуяли?

Я выждал. Тишина. Никто не открыл мне дверь. Я вошёл в пустую квартиру, включил свет и молча стал раздеваться. В кабинете на столе нашёл записку: «Милый! Я уехала к маме, она просила навестить. Вернусь завтра. Буду тебе звонить! Я очень без тебя скучаю. Пока! Целую, Марина.»

…И, раздевшись, залез в ванну и долго там лежал, пока вода не остыла. Потом врубил душ и начал яростно тереться мочалкой. Вспомнились бандюки и как я их отбрил. Победил без оружия, одной силой духа! Наезд повзрослевших скинхэдов с требованием десяти тысяч долларов всерьёз не воспринимался. В следующий раз приду на стрелку вместе со Славой, и ствол не забуду прихватить. Денег им, видишь ли, захотелось. На фиг нищих, сам в лаптях! Пушки им будут вместо масла. Преисполненный гордости, я закрыл воду и принялся энергично растираться махровым полотенцем. Даёшь здоровый образ жизни! Mens sana in corpore sana. [20] А дух мне нужен здоровый и сильный, чтобы гонять бандитов по всему Питеру. Надо же, долгов на меня понавесили, оброк пришли брать!

Тешиться долго не пришлось. Телефонная трель прервала процесс самолюбования. В мгновение ока вернувшись с космических высот на грешную, полную опасностей землю, я осторожно выглянул из ванной. Никак спортсмены связались с Ласточкиным и передали ему мой бред? Сердце бешенно застучало в предвкушении неприятного разговора.

Обмотав полотенце вокруг бёдер, чтобы мой срам не узрел никто посторонний, случайно оказавшийся в квартире, я на цыпочках подошёл к телефону и снял трубку. Не исключено, что это Маринка. Она обещала звонить.

Тест номер два.

– Алло?

В трубке молчали.

– Алло! Слушаю.

Звонильщик молчал. Динамик исправно доносил шумы улицы, очевидно, звонили по сотовому или из таксофона.

– Будем говорить?

Безмолвие было мне ответом.

– Нет? – я положил трубку. – Ну тогда и на фиг вас, дорогой товарищ.

Чёрт знает, кто это, но явно не Маринка. На остальных мне сейчас было откровенно плевать.

Я быстро прошёлся по комнатам, поддёргивая сползающее полотенце, и распахнул дверцы платяного шкафа. Внутри царили чистота, порядок и ухоженность. На плечиках висели разноцветные рубашки, с правой стороны теснились костюмы. Их было у меня пять, три пары и две тройки. Немного для состоятельного джентльмена. Я пощёлкал вешалками и выбрал светлый, из тонкой шерсти. Для романтического свидания сойдёт.

Разложил бельё на постели, набрал иркин номер. Тест номер три, проспорил – плати. Откликнулись сразу:

– Алё!

– Это Илья.

– Ой, – обрадовалась Ирка. – Так ты придёшь?

– Разумеется, – бархатистым тоном ловеласа заверил я. – Когда?

– Прямо сейчас приходи, – судя по голосу, Ирка таяла, как масло в жаркий солнечный день.

– Через полчаса буду.

– Жду. Целую!

Я стал облачаться в наряд для любовных утех. Душа трепетала в предвкушении. Неужели я могу вот так запросто изменить Маринке? «Да, могу! – решил я. – Во-первых, она сама виновата; во-вторых…» Запретный плод был так сладок, а Ирка столь доступна и привлекательна, что устоять действительно было невозможно. Мир полон соблазнов, а я человек слабый.

Я повязал галстук и тщательно расправил его перед зеркалом.

Полчаса быстро истекали, а надо было заскочить в магазин, чтобы не приходить с пустыми руками. Я заторопился, выскочил из квартиры, наспех закрыв за собой дверь, вызвал лифт, вспомнил, что забыл деньги, вернулся и, поминутно поглядывая на часы, помчался в ближайший маркет, сожалея, что не обзавёлся машиной.

Я уложился в тридцать минут.

С большим букетом цветов и дежурным набором казановы я стоял у двери иркиной квартиры. Сердце радовалось, что такая суперская барышня и так легко мне досталась, а рассудок говорил, что само плывёт в руки только то, что не тонет.

Чувствуя себя повесой, я надавил кнопку звонка и был встречен восторженным иркиным возгласом.

– Где все твои? – я скинул в прихожей ботинки.

– Мама с Сонькой к бабушке умотали, – бесхитростно отчиталась Ирка.

Она была уверена, что я приду. В другое время сознание собственной предсказуемости покоробило бы меня, но не сегодня.

– Надолго?

– На всю ночь.

Ирка обняла меня за шею, потянулась губами. В облаке особым образом растрёпанных волос плавал густой возбуждающий аромат.

– У тебя красивые волосы, – прошептал я.

Открыв глаза, я не сразу определился на местности. Только повернув голову и увидев рядом сладко посапывающую Ирку, понял, где нахожусь. Навалился страх и стыд. Страх разоблачения со стороны Маринки и стыд перед ней же.

Я полежал немного, отходя от нахлынувших переживаний. Первое чувство, по идее – самое искреннее, было ни что иное, как похмельный опасюк. Вполне заслуженное, кстати, возмездие. Отвязались мы вчера с Иркой по полной. Захваченное мной вино незаметно кончилось, зато в холодильнике нашлась бутылка водки, которую мы уговорили за ночь. У водки присутствовал ярко выраженный привкус металла, сказывалась выдержка в железной бочке, но нам было всё равно, хоть граната, лишь бы шибало. В результате, я намешал и с утра мутило.

С утра… Я сдвинул чугунную отлёжанную руку и посмотрел на часы. Десять минут второго! Ничего себе… Хотя, учитывая бессонную ночь, нормальное такое утро. Ирку, вон, пушками не разбудишь. Я тяжело перевалился на бок, опустил ноги на пол, сел. Подруга продолжала сопеть, дыхание не стихло, как бывает у проснувшегося человека. Я выждал, приходя в себя. Осмотрелся. Комната носила следы бешенного загула. Да-а, будет, о чём вспомнить на старости лет. Что же мы так отрывались-то, как в последний раз?

Не найдя ответа, я поднялся и побрёл в сторону ванны. Пора было принимать душ и убираться восвояси. Если Маринка дома, не хватало только, чтобы она учуяла запах иркиного парфюма. А что я ей скажу? скажу, что у Гольдберга на даче остался. Нанюхался растворителя и решил не ехать, пока не выветрится. Чай, беседа, забухали. Мобильник выключил, дабы не тревожили.

Наспех соорудив отмазку, я залез под душ. Снова напал опасюк. В правдоподобность отмазки не верилось. Казалось, что Маринка раскусит ложь и всё поймёт, что за вечер, разыскивая меня, она созвонилась с Гольдбергом. И хотя я точно знал, что телефон Давида Яковлевича ей взять неоткуда, подозрение терзало сердце голодной крысой. Я сознавал, что это всего лишь действие похмелья, и от этого мучался ещё больше.