Дмитрий Щербаков - Беспощадная страсть

— Выйди, Сатир! — приказал Корнет, указывая на дверь.

Север вышел. Он снова оказался в зале, застланном матами. Теперь Белов ясно разобрал, что это никакие не татами, а обычные советские маты. И вообще зал напоминал спортивный — здесь имелись шведская стенка, турник, с потолка в одном из углов свисали гимнастические кольца и канат. «Не похоже, чтобы все это притаранил сюда Корвет, — подумал Север. — Вероятно, он получил бункер уже в готовом виде. Но вот от кого? Судя по масштабам строительства — только от государства, еще того, советского, А судя по засекреченности и спартанскому стилю постройки — похоже на самого отца народов… Вот гинекологическое кресло в камере, приспособленной под пыточную, — это уж точно выдумка Корнета. Или Умника — он, сдается мне, и впрямь не дурак, не один же Корвет здесь умник…»

Вскоре появился Корвет. Он протянул Белову его же револьвер с глушителем, держа оружие за ствол.

— Заряжен, естественно, — с деланным спокойствием проронил бандит.

Север заметил: правой рукой Корвет сжимает другой револьвер, держа его вроде бы небрежно, но так, чтобы дуло смотрело в живот Белову. «Все еще боишься меня, — внутренне усмехнулся Север. — Рано боишься, братила, рано…»

Север взял оружие, быстро осмотрел. Годится.

— Иди вперед, Сатир! — приказал Корвет.

В «раскруточной» их уже ожидали Борзой и Умник. Павло Крысюк по-прежнему лежал в гинекологическом кресле связанный.

— Освободите ноги менту, — велел Корвет «шестеркам». — Поставьте его.

Парни подчинились.

— Бей в грудь, Сатир! — воскликнул Корвет надсадно.

— Босс, погоди! — крикнул вдруг Умник. — Это ж война! Война с Львивченко, крутая резня! И даже если мы перестреляем всех транспортников, это не будет победой. Кто придет на их место? Кто станет отлавливать нам молодых бомжих? Кроме того, за нас всерьез возьмется областной РУОП, подключит городских ментов, которые слишком мало с нас имеют, чтобы по-настоящему прикрывать. И они устроят веселую жизнь нашим проституткам, а соответственно и нам! Без прибыли останемся! Совсем без прибыли, шеф! Подумай!

Парень говорил горячо, убежденно. «Он и впрямь не дурак, — заключил Север. — Вполне мог бы сместить Корвета. Но, по всей видимости, даже и не пытается. Интересно, почему? И как Корвет его терпит рядом с собой? Как не боится конкурента? Должно быть, тут замешан тот самый «короткий поводок»…

— Заткнись, Умник! — рявкнул Корвет яростно. — Больно умный стал! Стреляй, Сатир!

— Сатир, подожди! — взмолился Умник. — Босс, подумай! Может, лучше договориться миром? «Перетереть»? Прости ты дурака Тараса за его наезд в кабаке, выдели ему долю от сделок с чеченами! Не пятьдесят процентов, конечно, но хотя бы двадцать! Или назначь твердую цену за каждую предоставленную нам телку! Мы немного потеряем, зато жить будем спокойно!

— Ты идиот! — взревел Корвет. — Телок мы и сами можем добывать в вагонном отстойнике!

— Кто нас туда пустит, если начнется война? Всех там и положат! А потом, в отстойник попадают только самые дрянные девки, помоечные, «ползунки»! Какой из них товар? А менты отлавливают нормальных бомжих, транзитных, прямо на вокзале! Ты видел таких в вагонном отстойнике? И вообще, отстойник в случае войны ликвидируют, Павло ж сказал!

— Не ликвидируют!

— Ликвидируют! По крайней мере, проведут там такую чистку, что ни одного бомжа не останется! Сам знаешь, если менты возьмутся — сделают!

— Да отвяжись ты! — от возражений подчиненного Корвет только больше зверел. — Стреляй, Сатир, что ты тянешь?!

— Не стреляй, Сатир, погоди! — крикнул Умник отчаянно. — Шеф, ну прошу тебя, успокойся! Подумай еще раз!

Однако остановить Корвета было уже невозможно. Волна холодной, слепой ярости захлестнула его третий раз в жизни, и противостоять этой волне он не мог. Дейнекин чувствовал себя смертельно оскорбленным коварством Львивченко и стереть обиду желал только кровью. Тарас задел самую чувствительную струнку черной души Данила — убежденность в собственной значимости, богоизбранности и превосходстве над всем остальным человечеством. Простить такое Корвет был не в состоянии.

— Стреляй, Сатир! — зарычал он бешено. — Стреляй, это приказ!

Север взглянул на Павло Крысюка, тот явно не ожидал такого исхода встречи с Корветом и теперь стоял ни жив ни мертв. Он, возможно, и встрял бы в разговор, попытался бы склонить чашу весов в свою пользу, да вот только язык его отнялся от невыносимого ужаса.

Север поднял ствол.

— Бей в грудь, Сатир! — еще раз выкрикнул Корвет. — Бей в грудь не менее чем дважды! Это приказ!

Север выстрелил дважды и добавил третью пулю — чтобы клиент поменьше мучился. Крысюка отбросило назад, шарахнуло об гинекологическое кресло, и уже мертвый он сполз на пол.

— Труп вынести и подбросить прямо к вокзалу, — велел Корвет своим бойцам. — Это сделаете сами. Пришлите пацанов, пусть здесь все приведут в порядок. А ты, Сатир, следуй за мной.

Вдвоем они вернулись в комнату Корвета.

— Продолжим отмечать мой второй день рождения! — заявил Дейнекин. — И я хочу сделать тебе подарок, Сатир. Вот этот револьвер. Он лучше твоего, взгляни сам.

Корвет протянул Белову свой револьвер. Север принял, осмотрел. Машинка была изящной: узкая, удобно выгнутая рукоятка, почти плоский на вид барабан, широкий, чуть удлиненный ствол. Север с удовольствием взвесил оружие в руке.

— Красиво, удобно, но чем он лучше моего?

— Дурак, это новейшая отечественная разработка! Как будто специально для киллеров сделано! Видишь, какое массивное дуло? Знаешь зачем?

— Догадываюсь, кажется… — пробормотал Север, всматриваясь.

— Правильно догадываешься! Глушит звук. Глушитель не нужен. Я подозреваю, у тебя запас глушителей, так вот: можешь выкинуть их на помойку.

— Они новые, жалко…

— Ну продадим, тебе они больше не понадобятся. Из этого ствола выстрел — не громче хлопка в ладоши. А заряжается самыми распространенными «маслятами», так что с боезапасом проблем не будет. Перезаряжается очень быстро, вот, смотри, — Корвет забрал оружие у Белова, продемонстрировал, вернул. — Спецразработка! — добавил он гордо. — За большие бабки взял. Бьет, будто ишак копытом — наповал. Любой бронежилет прошивает. Бери, дарю. А свой отдай мне…

Он взял револьвер Севера за ствол, открыл один из своих сейфов, убрал, запер.

— Пусть лежит про запас, может, пригодится, — пояснил Белову.

«Хитрит Корветушка, — внутренне усмехнулся Север. — Хочет сохранить на рукоятке мои отпечатки пальцев. А свои на дуле и на глушителе стереть. Чтобы, значит, убийство Павло повисло на мне одном. И того не знает хитрюга, что отпечатки пальцев я не оставляю…»

— Давай пить! — предложил Корвет. — Праздник все-таки!