Дмитрий Щербаков - Беспощадная страсть

Север замолчал, задумался. Мила решилась задать вопрос.

— И тебя он тоже… зомбировал? — в голосе девушки звучал едва скрываемый ужас.

— Ага! — усмехнулся Север.

— И… что?

— Как видишь, рассказываю тебе обо всем. Но если честно, мое сознание осталось подвластным мне только благодаря нашим особым способностям. Ни один нормальный человек не устоял бы перед воздействием Корвета, не прошел бы контрольных тестов… А я сумел. И Корвет мне поверил. Ты тоже сумеешь. И тебе Корвет тоже поверит.

— Он и меня будет кодировать?! — охнула Мила.

— Обязательно, драгоценная моя Гюрза! — тотчас ощерился Север, заметив ее испуг. — И ты должна пройти всю процедуру идеально! Иначе нам обоим крышка, ты поняла?

— А зачем Корвету я? — Мила глядела на мужа, ежась, словно от холода.

— Он понимает, что я тесно связан с тобой психологически — я сам его в этом убедил, вынужден был убедить. А его принцип — держать всех своих бойцов под жестким психологическим контролем — единоличным. И он не может допустить, чтобы на его нового братка мог влиять, кроме него самого, еще кто-то посторонний. Значит, надо посадить на код и тебя. К тому же я ему все время пел, что ты не только моя сестра и любовница, а еще и напарница. Видимо, Корвет и тебя собирается использовать в качестве бойца.

— Перспективка… — горько усмехнулась Мила.

— Ничего, перетопчешься! — бросил Север жестко.

— Конечно… — поникла Мила. — Как скажешь, повелитель… Расскажи хоть поподробнее об этой кодировке… Боюсь я ее… Я и так не вполне принадлежу себе… Моя болезнь… Вдруг еще и зомбируют меня…

— Ты принадлежишь мне! — зарычал Север. — Безраздельно! Ясно тебе?! И обряд посвящения пройдешь без сучка, без задоринки! Поняла, ты?!

— Поняла… — Мила потупилась. — Расскажи мне, в чем он заключается…

— Корвет кодирует круговую поруку, — Север заговорил спокойнее. — Основное табу, которое нельзя нарушать, — верность банде, сохранение ее тайн. Попутно он внушает пацанам почтительный страх перед самим собой и вводит установку беспрекословного подчинения каждому его слову. Но это внушение куда более поверхностно, чем основное табу. Конечно, владея техникой гипноза столь искусно, Корвет мог бы изготавливать из своей братвы истинных зомби, биороботов, полностью послушных исполнителей его воли. Однако подобная тактика не в интересах Корвета, поскольку бойцы должны уметь еще и думать, а не только стрелять. Не может же Корвет сам решать каждый мелкий вопрос текущей работы! Не может он наперед просчитывать абсолютно все детали различных бандитских операций! Поэтому его подчиненным необходимо быть разумными существами, а не только марионетками босса. Единственное, на что не способны корветовцы, это предать своих. Попытка предать влечет мгновенную остановку сердца.

— Ясно… — подняла глаза Мила. — Корвет для них — почти бог, а подземный бункер — святыня… Объясни подробно, как Корвет добивается этого.

— Сам обряд посвящения, — криво улыбнулся Север, — обставлен довольно аляповато. В духе ярмарочного балагана. С дешевыми мистификациями, фокусами, обкуриванием наркотическими благовониями и так далее. На первый взгляд глупость, но, знаешь… вкупе все это действует. Кроме того, Корвет использует иглоукалывание и прочие подобные примочки — для подавления воли кодируемых. Если подробно, то это выглядит так: начинает он…

Север и Умник сидели в засаде — дожидались очередного патруля ментов-транспортников. Задание Корвет дал простое — патруль подстеречь и расстрелять. Это был очередной ход Дейнекина в войне его банды с железнодорожным отделом милиции.

Когда обнаружился труп Павло Крысюка, Львивченко отреагировал быстро и жестко. Прежде всего он разогнал с вокзала и прилегающих к нему территорий всех проституток. Поскольку вокзал, где гужевались транзитные челноки, являлся для шлюх основным местом «снятия» клиентов, бляди остались почти без работы. А следовательно, Корвет лишился существенной статьи своего дохода. Вторым шагом Львивченко стала «депортация» общины бомжей из вагонного отстойника. Бездомных просто выгнали из города, распихав по порожним товарным вагонам проходящих поездов и ненавязчиво убедив обратно не возвращаться. Теперь в случае гибели кого-то из корветовских бойцов Данилу негде было бы подбирать новые кандидатуры на место выбывших.

Возможно, выбрось сейчас Львивченко белый флаг, предложи мировую, Дейнекин успокоился бы: его чудовищное самолюбие было бы удовлетворено, а свою жажду крови Данил уже более-менее утолил убийством Павло Крысюка. Но Тарас Леонтьевич хотел отомстить за погибших родственников, или, точнее, рассчитывал получить солидную материальную компенсацию за их смерть. Он ждал, что после демонстрации им силы Корвет сам приползет к нему на карачках. Однако Корвет только окончательно озверел. Он отдал своим однозначный приказ: рубить «бендеру» под корень, до последнего хлопца. И открыть счет должны были сейчас Север и Умник.

— Скажи, братан, на кой нам эта война? — обратился Север к напарнику. — По-моему, не то мы делаем…

— Ты же сам пристрелил Павло Крысюка, — отозвался Умник меланхолично.

— Я выполнял приказ босса, — возразил Север. — Мне надо было войти в «семью». А теперь… Вспомни, ты же сам говорил: даже если мы перережем всех людей Тараса, то только потеряем… Разве не так? Разве это выгодно для «семьи»?

— Что мы можем сделать? — вздохнул Умник. — Босс велел драться, значит, дерись… Мы всего лишь солдаты.

— А если мы попробуем сами договориться с Львивченко? — предложил Север осторожно.

— Что?! — Умник аж подпрыгнул.

Север ожидал подобной реакции. Зная методы кодировки, используемые Корветом, Белов прекрасно понимал: зомбированному бойцу даже в голову прийти не может выступить против шефа. Корвет вызывает у подчиненных безотчетный страх, противиться которому они не в состоянии. Но если кто-то из членов банды — Сатир, например, — сумеет свалить нынешнего «папу», то станет для остальных почти таким же неприкасаемым авторитетом, как сейчас Корвет. Ибо образ Корвета связан у его бойцов с постоянным подсознательным страхом близкой гибели, вызванным обусловленной гипнотическим табу невозможностью выдать посторонним секреты банды, то есть невозможностью маневра в случае неблагоприятного стечения обстоятельств. Фактически бандиты ежеминутно находятся в состоянии тяжелого стресса, обусловленного столь жесткой программой. Психологически они все время неосознанно пребывают на грани жизни и смерти. И так же неосознанно ненавидят Корвета, поскольку табу, повинное в их стрессе, исходит от босса. Но парни даже не догадываются о своей ненависти. Однако она проявится, обязательно проявится, если умело ее подтолкнуть, думал Север.