Сергей Самаров - Антишулер

Этому я готов был поверить. Вячеслав Анатольевич как раз тот человек, который будет давать советы тебе, как и где спрятаться от преследователей, а преследователям — как тебя лучше найти. Не найдут — будет он перед тобой хорошим человеком. Найдут, другие его по головке погладят.

Значит, мне лучше не показываться сейчас на глаза людям в «Москвиче». Одно дело, если бы они пришли ко мне домой. Тогда просто не было бы иного выхода. И совсем другое — напасть на них на улице. Нет — пусть живут. Хотя я еще обдумаю вариант взаимоотношений, когда буду уходить.

Я оделся, сунул в сумку туристический топорик и подошел к двери. Дверной «глазок» никого на лестничной площадке не показывал. Обзор у «глазка» хороший — сто восемьдесят градусов. Но можно спрятаться у мусоропровода. И потому я еще некоторое время прислушивался к каждому звуку. И сам удивился. В обычной обстановке не обращаешь внимания на шум, в котором живешь постоянно. А тогда, когда что-то специально следует услышать, понимаешь вдруг, что соседи живут от тебя до неприличия близко. Где-то бабушка на внука ругается. Где-то посуда гремит, где-то стрекочет швейная машинка. Словно все происходит в твоей квартире.

Я забросил сумку на плечо, приготовил пистолет и быстро открыл дверь. Сделал шаг вперед и направил ствол в сторону мусоропровода. Никого. Два шага по лестнице. Никого. Только тогда вернулся и закрыл дверь. Но, закрывая, подумал о том, вернусь ли я сюда вообще. Стало немного тоскливо.

Вызывать лифт я не стал. Кроссовки мягко ступают по ступеням, и шуму я подниму меньше, нежели спускаясь на лифте. К тому же, когда дверь лифта открывается, ты сразу оказываешься в замкнутом пространстве без возможности маневра — прекрасная мишень для человека, дожидающегося внизу.

На лестнице мне никто не встретился. Я удачно миновал все этажи, включая первый, и спустился в подвал. Туда вела деревянная дверь, обитая жестью. Такой она была еще во времена моего детства — для пацанов подвалы всегда были излюбленным местом для игр. Навесной замок на двери. Для него я и припас топорик. Хватило двух движений, чтобы оторвать скобу. Дальше можно было путешествовать по «лабиринту» подвальных помещений в полутьме. Из узких щелей-окошек, забранных грубыми решетками, проникал свет. Одно из этих окошек мне и было нужно. Я подобрался к нему, выглянул.

«Москвич» стоял на прежнем месте. Но из подвального окошка не было видно людей — слишком низко. Жаль. Я с удовольствием посмотрел бы на них. Но и так сумею нагнать на парней страху. Я поднял пистолет, опустил предохранитель и дважды выстрелил в боковое стекло. С таким расчетом, чтобы пуля пробила и само стекло, и потолок.

К сожалению, эффектного звука я не услышал. Пули не разбили стекло, только оставили две дырки. Потолок, очевидно, продырявить удалось, но тоже без громкого звука. На какое-то мгновение я увидел водителя. Мне показалось, что это был тот же парень, которому Баринов отдавал ночью свой «дипломат» — низкорослый. Но машина тут же сорвалась с места и быстро скрылась из поля зрения.

Значит, это все-таки люди Рамазана.

Я отдавал себе отчет, что противостоять ему в одиночку я не смогу. Это только в кино супергерои в одиночестве воюют с серьезными уголовными авторитетами, пачками укладывают на больничные кровати или на «каталки» в морге их людей и в итоге побеждают. Я — совсем не супергерой. Я соответствующей подготовки и навыков не имею. Я могу только попугать иногда, как сейчас. Иногда дать кому-то несколько заслуженных пинков, как недавно. Но и это хорошо. По крайней мере это дает мне возможность хотя бы иногда почувствовать себя одиноким. Сейчас одиночество мне просто необходимо.

Машина укатила.

Вот теперь, наверное, можно и выходить. Но — соблюдая осторожность. Кто может точно сказать, что у дверей подъезда меня не дожидается некто, готовый стрелять более эффективно, чем только что стрелял я. И потому, спрятав пистолет, я прошел через весь подвал, вскрыл дверь в крайний подъезд и вышел там, где меня никто ждать не мог. После полумрака подвала пришлось зажмуриться от отражающего свет грязного снега. И только после этого осмотреться. Никого.

Теперь можно и на тренировку отправляться без опасений, что за мной кто-то увяжется…

Следующие несколько часов прошли совершенно спокойно, если не считать неимоверного количества замечаний, сделанных мне тренером.

— Что с тобой сегодня? — спрашивал он. — Ты словно со всеми сразу драться готов. И всем вызов бросаешь. Угомонись…

И это в то время, когда я сам чувствовал себя по-настоящему спокойным и мудрым человеком, занимающимся восточными единоборствами. Очевидно, внутреннее возбуждение лезло из меня вопреки моему желанию, и со стороны это было весьма заметно.

— Садись в угол и подыши пять минут… — в конце концов, сенсей [10] Сенсей — учитель, тренер. не выдержал моего рвения.

Вообще-то это всегда считалось успокаивающим наказанием. Следовало сесть на колени лицом в угол, чтобы никого не видеть, и выполнять дыхательные упражнения. На десять биений сердца вдох, на десять — пауза, на десять — выдох, на следующие десять — снова пауза. Потом новый цикл. И так пять минут. Сначала от такого способа дыхания начинает кружиться голова. Но головокружение быстро проходит, и очищаются сначала легкие, а потом и мысли. Это, похоже, действительно помогло мне. По крайней мере с тренировки я вышел спокойным и уверенным в себе. А перед работой уверенность в себе необходима. Бывают ситуации, что приходится только за счет спокойствия и вылезать из передряг. А самое главное, успокоившись, я почувствовал, что и как мне следует делать. Не отсиживаться и не прятаться в своей норе, как я делал весь день. Нужно действовать, и действовать энергично.

В первую очередь, естественно, мне следовало обмануть директора. Общаться с ним нужно было по-доброму. Пусть думает, что я еду в отпуск. Даже посоветуюсь с ним — куда податься? А потом и сообщу, что купил билет на поезд. Это уведет преследователей совсем в другую сторону. И, конечно же, нельзя показывать, что я его подозреваю, хотя очень чешется пятка, которой хочется угодить Вячеславу Анатольевичу прямо в кончик носа. С носом всмятку он выглядел бы весьма интересно. И голос бы у него после такого удара из бабьего превратился в гундосый. Это несколько лучше. По крайней мере звучит приятнее.

А потом необходимо будет на время в самом деле уехать. Только я еще не решил, куда именно. Впрочем, решить это никогда не поздно. Даже на вокзале или в аэропорту.

С этими мыслями я добрался до дома. Зашел тем же путем, которым выходил — через крайний подъезд, подвал, и пешком по лестнице. Машины во дворе я не увидел. Не увидел и посторонних людей. Перед дверью квартиры три минуты прислушивался. С замком провозился непростительно долго, стараясь открыть дверь совершенно бесшумно. Это почти удалось. Но через порог я все же переступил, подняв ствол пистолета.