Сергей Зверев - Небесный шторм

– Али Гусейнович! – спохватился Ильхам. – Они же в установку попадут!

Как-то странно, в этом аду он еще ухитрялся думать о работе. Парнишка метнулся к двери – как будто его присутствие рядом с установкой могло что-то изменить.

– Куда, стоять! – заорал Али и помчался за мальчонкой. Оба поочередно скатились с крыльца. Ильхам рванул в пространство между строениями, еще не охваченными огнем, бежал, петляя, будто заяц. Взрыв прогремел у него за спиной, паренек свалился плашмя, а Али взрывной волной придавило к крыльцу. Он подпрыгнул, вытрясая звон из ушей, заковылял на ватных ногах. Но помощь пареньку не требовалась – он стартовал с упора лежа, помчался дальше. И… вбежал на полной скорости в новый взрыв, который расцвел, словно цветок, у него на дороге!

– Ильхам!.. – завыл Али и, не пригибаясь, заковылял к пареньку. На месте взрыва красовалась метровая воронка. Повсюду кровь, оторванная рука… Истерзанное тело молодого помощника наполовину засыпало землей. В мертвых глазах теснилась решимость добежать, спасти, если нужно, грудью прикрыть… Ноги подкосились, Али свалился на колени перед изувеченным телом – уже и не помнил, то ли молился, то ли ругался самым мирским образом, тряс его, надеясь оживить, давился слезами…

Когда рассыпалось в щепки соседнее строение – слава Всевышнему, забитое не боеприпасами, а составными блоками от зенитных орудий, – он очнулся. Полз на корточках, потом поднялся, побежал, пригнувшись, закрывая голову руками, – к южным воротам базы. Осколки щадили его, свистели стороной, несколько раз он спотыкался, но вставал, шатаясь, двигался дальше. В стенах периметра зияли дыры, искореженные ворота валялись поодаль от проема, заваливаясь, падала, словно марсианин у Герберта Уэллса, вышка с орущим часовым. Приземистые сараюшки в стороне от ворот, стыдливо прикрытые чахлыми деревцами, вроде были целые. Туда он и подался. Но грохнуло где-то справа, Али засыпало землей, что-то мощное, на скорости, ударило в бок – он закричал от боли, смешалось все в голове, он повалился и уже не мог ухватить за хвост убегающее сознание…

Когда он очнулся, вокруг царила тишина – звенящая, страшная. Привстав, он опасливо потрогал бок, полагая нащупать огромную кровоточащую рану. Но нащупал болезненный синяк, а рядом лежал угловатый камень. Ноги не держали, он доволокся до сарая на четырех конечностях, ввалился в него, сел на грязный пол и заплакал. Установка – целая и невредимая, наполовину укрытая чехлом – стояла в углу помещения и призывно поблескивала хромированным излучателем…

Он сидел на крыльце, сжимая голову руками, когда вокруг него начали собираться люди. Служащие базы возвращались на рабочие места, от которых остались руины. С кого-то капала кровь, кто-то прихрамывал, истерично что-то выкрикивал. Из обрывков разговоров явствовало, что боеприпасов на базе было немного, иначе все бы разлетелось к чертовой матери – хранились в основном агрегаты и узлы для зенитных САУ «Шилка», установок залпового огня.

– С вами все в порядке, господин Али? – бросился к нему человек со смутно знакомым лицом – один из подчиненных Урхана. Не дождавшись ответа, вбежал в сарай, выскочил оттуда с радостными криками: – Она целая! – и тут же что-то залопотал, обращаясь к толкущимся людям, потом тряхнул Али за плечо. – Нужно срочно уезжать, господин Али! Скоро подойдет грузовик, будет погрузка. Вы едете с нами – это приказ. Не позднее чем через два часа пушка и вы должны быть в безопасном месте… Очнитесь, господин Али!

Он плохо понимал, чего хочет от него этот контуженый, обзаведшийся нервным тиком и рубцом под глазом ливиец. Не хотелось никуда ехать. Даже шевелиться не хотелось…

Школа на окраине города Хомса переживала не лучшие времена. Не так давно по дороге, огибающей город с юга, проходила танковая колонна – отдельный механизированный батальон правительственных войск спешил на помощь ливийским войскам, погрязшим в позиционных боях у мятежной Мисураты. Колонна пылила мимо школы. И надо же такому случиться, что именно в этот момент из-под единственного на небе облака вынырнула пара американских «В-2» и подвергла колонну тщательной обработке. По счастью, когда бомбардировщики зашли на второй круг, колонна успела рассредоточиться, поэтому потери были терпимые. Ливийские военные недосчитались четырех танков «Т-62» советского производства, пары «БМП-1», боевой разведывательной машины, самоходной пушки-гаубицы «Дана» и полутора десятка человек. Потрепанная колонна отправилась дальше, подбитая техника неделю красовалась на дороге, пока ее не оттащили с глаз долой, чтобы не умалять патриотические настроения. У кого-то из пилотов то ли глаз подвел, то ли приборы, но одна из бомб ахнула в школу и сделала в здании добротную выемку. По счастью, в мусульманских школах летом тоже не учатся. Восточное крыло не пострадало, в местный спортзал и свозили отловленных в пустыне летчиков НАТО. Место для «хранения» было выбрано удачно и с юмором – никому бы и в голову не пришло, что в полуразрушенном здании могут содержаться пленники. К тому же школу со всех сторон окружали деревья, что в плане «подсматривания» из космоса тоже было неплохой находкой.

Машины вставали под деревьями, из них выгружали пленных и «зеленым коридором» препровождали в спортзал. Гулять не выпускали. Куртуазным манерам ливийских вояк не обучали – Шарля бесцеремонно вытолкнули из машины и погнали прикладами в приземистое кирпичное строение с заколоченными фанерой окнами. Втолкнули в сумрачное помещение. Было душно, пахло потом, немытой одеждой. Горели маломощные лампочки, озаряя помещение мглистым желтоватым светом. Захлопнулась дверь, оснащенная отверстием, и с обратной стороны к нему мгновенно припало всевидящее око. Пленные летчики постоянно находились под наблюдением. У Шарля до сих пор болела голова, приходилось прикладывать усилия, чтобы сохранять невозмутимый вид и переваривать информацию. В помещении томились больше двух десятков человек – в форме летного состава НАТО. Кто-то лежал на грязной циновке, кто-то спал, другие ворочались, кто-то неприкаянно блуждал между заколоченными окнами. Кто-то бубнил – то ли молился, то ли ругался. Прикинув на глаз численность собравшихся, Шарль ужаснулся. Сбили всех! Или практически всех. ЧТО ЭТО БЫЛО?

– Мне кажется или это Шарль Бурнье? – пробормотал человек, лежащий на циновке. Приподнялся, протер глаза, украшенные первосортными синяками, и превратился в старшего лейтенанта Пьера Бриона.

– Тебе тоже негде жить? – пошутил, шепелявя, взъерошенный Доминик Лазар и улыбнулся во все четыре зуба – то ли тормозил челюстью, то ли вел себя при задержании не так, как хотелось бы солдатам.