Владимир Угрюмов - Дикий

— Всем сидеть спокойно, — говорю и поднимаю автомат.

Никто не шевелится. Только кто-то икнул со страха.

Подхожу чуть ближе к тем, у которых коньяк. Всматриваюсь. Они. Делаю несколько шагов назад. Стены деревянные, рикошета не должно быть.

— Ладно, — говорю, — пейте.

Они не пьют.

— Пейте! — ору.

Они хватаются за рюмки и выпивают залпом.

Жду секунду, чтобы коньяк прокатился по пищеводу и сделал приятно. Нажимаю на курок. Расстреливаю рожок и выбегаю на улицу. Парень с девицей идут навстречу. Девица визжит. Парень валит ее на землю и накрывает собой. Молодец! Толку от этого никакого.

Бегу. Прыгаю в «девятку». Водила только хрюкает на заднем сиденье. Выкидываю — чуть не забыл! — в дверь автомат и нажимаю на газ. Проезжаю пару кварталов и сворачиваю во двор. Бросаю машину. Скидываю маску. Спортивной трусцой добегаю до БМВ. Прыгаю за руль. Натягиваю поверх спортивных штанов брюки, а куртку стягиваю. Под ней у меня белая рубашка с галстуком. На рубашку пиджак, на пиджак куртку. Очки с золотой дужкой без диоптрий. Все. Можно ехать. «На побывку едет молодой моряк!»

Шорох по городу уже прошел. По пути меня несколько раз останавливают и проверяют документы. Но не только меня. Многих.

Возвращаюсь на Сумскую и звоню одному из наших парней, помощнику Андрея. Тот приезжает моментально. Крупный парень, лицо доброе, в веснушках не по сезону. Я показываю ему две фотографии — это те, кто еще жив из салтовских заправил.

— Съездите по адресам и посмотрите. Здесь они или свинтили со страху. Только делайте все очень аккуратно. К вечеру понедельника доложишь о результатах. О’кей?

— Да, босс.

Парень отваливает.

Звоню Свете. Телефон, я так понимаю, на вахте, и мне приходится долго ждать. Наконец она подходит, и я слышу ее испуганный голос.

— Что-нибудь случилось? — спрашиваю, а она отвечает:

— Мне очень страшно. Недавно приезжал этот… Ну, тот, который возле гаражей… На машине и с парнями. Он меня чуть силой не увез… Хорошо, Катя появилась…

— Какая Катя?

— Соседка моя.

— Что ж ты делаешь?! Зачем вообще выходила?

— Да как-то так… Но я вырвалась и убежала! Хотела ему все сказать, что о нем думаю.

— Сказала?

— Не успела.

— Ты знаешь, где ублюдок живет?

— Не знаю. Он все время на дискотеку с приятелями ходит.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Пусть потанцует. Я за тобой днем заеду. Никуда ни к кому не выходить! Ясно?

— Ясно.

Вешаю трубку. Такая жизнь. Мало мне наркомафии и рэкета. Теперь еще пиздострадателями заниматься. Такая жизнь. Поздняя осень. Зима на носу.

В полдень заезжаю за Светой. Перед этим пришлось покрутить по городу, чтобы к бедной студентке каких-нибудь бандюг не притащить. Но пока все чисто. Салтовская группировка, похоже, в панике, не знают, что с покойниками делать и куда живым прятаться. Так что можно немного и потанцевать.

В доме, где живет Света, с одной стороны гостиница, а с другой сама общага. Чтобы не путаться по подъездам, я просто просигналил несколько раз. Выхожу и смотрю на окна. В одном из окон вижу Свету и машу ей рукой — выходи, мол. Сажусь в машину и жду. Света появляется буквально через минуту. Едем в город. Танцы еще не скоро.

— Давай где-нибудь перекусим, — предлагаю, — а то я даже не завтракал. Запасы кончились.

Она не знает, как себя вести. Мы ведь почти не знакомы. На ней новая, купленная мной одежда. Хорошие тряпки ей очень идут, подчеркивают ее юность и стройную фигуру.

— Давай, — просто соглашается девушка.

Я подъезжаю к одному тихому ресторанчику, в котором, я знаю, не пасется никто из местного рэкета.

Сидим в ресторане долго и болтаем ни о чем. Знакомимся, можно сказать. Правда, о себе я ничего ей сказать не могу, а ей пока рассказывать нечего — школьные воспоминания, родители в Днепропетровске…

Выходим на улицу, когда начинает темнеть. Теперь рано темнеет. Осень затянулась. Уныло дует ветер, тащит остатки листьев по тротуарам. Дискотека начинается в семь, и у нас есть еще время покататься по городу. Машин мало. На одном из перекрестков на проезжую часть выскакивает молодая овчарка — и я чудом выворачиваю руль, чтобы не убить псину. Псину убивать не за что.

Смотрю на часы — пора танцевать. Разворачиваюсь и еду туда, где танцуют. Что-то вроде Дома культуры. Над дверями призывно мелькают всего три лампочки — красная, желтая, зеленая. Светофор какой-то.

— Значит, так, — говорю, — заходишь одна. Не бойся. Я буду рядом. Если подойдет кто-нибудь из вчерашних, уронишь на пол… Есть заколка?

— Есть, — отвечает девушка.

— Вот и хорошо. Уронишь заколку, а остальное — не твои проблемы.

Все-таки ей страшно.

— Не бойся, — повторяю.

Она кивает и выходит из машины.

Смотрю, как она скрывается в дверях, и иду за ней. Вокруг ничего подозрительного. Захожу и покупаю билет. Народу уже набилось, но никто не танцует — так, бродят кругами. Девицы, парни, местная молодежь. На небольшой сценке вертится диск-жокей в кепочке и покрикивает в микрофон. Разноцветные лучи летят со стен. Ритм пульсирует в динамиках. Некогда слушать. Свете страшно, я вижу, как ей страшно. Она боязливо прохаживается. Крутит головой, старается меня увидеть. Видит. И тут к ней подваливает парень средней плюгавости. За ним еще двое подходят. Света роняет заколку. Мне сейчас не видно, да и Бог с ней, с заколкой. Она мне показывала — деревянная, с русско-народными завиточками. Или украинскими… Значит, они — ублюдки.

Делаю несколько шагов и наклоняюсь, поднимаю заколку. Отдаю ее Свете и шепчу, чтобы отходила к дверям. Она незаметно отходит.

— Идите за мной, — приказываю ублюдкам, и те, оскалившись, идут.

Продвигаюсь боком. Нечего подставлять затылок всякой швали. Света уже на улице. БМВ стоит в десятке метров от ДК, но машины почти не видно — фонари не горят. Брелок у меня есть с дистанционным управлением. Нажимаю кнопку, двери автоматически разблокировываются. Света понимает и забирается в машину. От парней тянет спиртным, им море по колено. «Море, море», — повторяю привычно. Молодые ублюдки или старые мафиози — все равно. Не хочешь получить пулю в лоб или нож под ребро, будь терпелив, быстр и внимателен.

Сворачиваем за угол ДК. Там темень. Но и в темноте я вижу прекрасно. К тому же слышу. Три щелчка — это открылись лезвия откидных ножей. Дети! На таких сибирские охотники патронов не тратят. Дорого!

У меня в ладони газовый баллончик. С них и баллончика хватит. В темноте я отлично вижу их молодые, пьяные, наглые лица. Как сжимаются крепкие челюсти с не выбитыми покуда зубами. Покуда. Опрыскиваю придурков. Пускай теперь поноют, поползают на карачках. Это они и делают. Собираю ножи и выбрасываю подальше в темноту.