Илья Рясной - Большая стрелка

Вот только Художник упустил несколько моментов. Он представить не мог, как за те два года, что он провел за колючкой, подрос на воле беспредел. Гангстеры расправили плечи, закупили горы оружия, милиция же отдыхала от забот, философски рассудив, что всех бандитов не переловишь.

— Куда мы едем? — спросил Художник, когда Хоша повернул на дорогу, ведущую на юг от Ахтумска.

— У нас там хата в деревне. Нормальное место. Тихое. Собираемся. Прием устроим, как в лучших домах Лондона, Художник.

Всю дорогу Хоша восторженно расписывал радужные перспективы.

— С тобой, брат мой, мы весь этот городишко на уши поставим. Потому что мы команда!

Городишко — это был не тридцатитысячный Дедов, и не пятнадцатитысячная Рудня, а восьмисоттысячный Ахтумск. Но Хоша говорил о нем, как о кулацкой деревне, куда послан для продразверстки: мол, проблем амбары растрясти нет.

От основной дороги машины, утопая в снегу, все-таки добрались до небольшой деревеньки. На окраине стоял покосившийся дом, из трубы которого валил дым. И банька, судя по всему, уже была протоплена.

В доме их ждал ломящийся от припасов стол. Над ним суетились две девки — одна совсем молоденькая, лет семнадцати, густо крашенная, с грубоватым хриплым голосом — Варька. Вторую Художник уже видел — это была та самая Галка, которая приходила на свидание к Хоше. Прямо с порога Хоша заграбастал ее и расцеловал, запустив холодную руку за вырез кофты, от чего девушка вскрикнула.

— Отлезь, кобель! — прикрикнула она.

Хоша притворно заурчал, поволок ее в угол и тут же отпустил. Художник поздоровался с девушками. Глаза встретились с глазами Галки. Ее взор был многообещающ.

— Галка — моя, — сразу расставил акценты Хоша, обняв eе. — Чего, овца совхозная, вру? тыкнул он.

— Не врешь.

— Во, чтоб все знали…

На столе были и балыки, и ветчина, и икра с осетринкой, и — девахи постарались — на сковороде шипело мясо. В завершение Варька внесла пирог с капустой. Художник, отвыкший от такого великолепия, жадно сглотнул.

— Не, Художник, ну ты мог такое представить, парясь на киче? — спросил Хоша, отхлебнув из горла виски.

Нетрудно было догадаться, что ему очень хотелось похвастаться, продемонстрировать свои достижения. И Художник подыгрывал ему, зная волшебную силу лести.

— Да, ты закрутел, — кивнул он.

— Не стесняйся, — смеялся Хоша, намазывая на хлеб паюсную икру и протягивая Художнику. — Еще не так будем гудеть.

В результате набрались прилично. Дядя Леша выбыл из гонки первым. Он свернулся на продавленном диване в углу и сладко засопел. Блин, пробурчав что-то типа «все вы суки», взял бутылку с джином и швырнул ее на пол. Хотел еще что-то сделать, но ограничился тем, что перевернул поднос с пирожками и захрапел, уронив морду в тарелку.

— Не обращай внимания, — пьяно произнес Хоша. — У парня проблемы с мозгами.

— Серьезные? — поинтересовался Художник.

— Еще какие. Но так он наш, в доску… А вот ты, Художник? Как ты?

— А как я?

— Ты или с нами, или против нас, — Хоша прицелился за огурчиком, ткнул вилкой и промахнулся, отбросил вилку. — ну, ты понял?

— Понял.

В своих новых друзьях Художник разобрался быстро. Ребята были веселые, духаристые, как шпана, которая может весело сделать фраера, весело обуть лоха, весело подработать ногами какого-нибудь на улице. Их жизнь — сплошное веселье. Но все они, кроме Хоши, пороха не нюхали. Они не знали, что это не особо весело, когда обрабатывают ногами тебя. И совсем невесело, когда тебя суют в камеру, где температура выше плюс двух не поднимается. И совсем грустно, когда на разборе тебе вгоняют нож в шею.

Художник в очередной раз убедился в очевидном — иметь дела с Хошей небезопасно. И все это предприятие лопнет. Или этих парней поубивают уголовники, когда те пойдут брать штурмом Ахтумск. Или повяжет милиция — тогда статья о бандитизме гарантирована, а это минимум десять лет.

Художник решил уже было отчаливать под благовидным предлогом в сторону. Но остался… Просто он разговорился с дядей Лешей — тем самым потертым алкашом, и узнал немало интересного, в том числе и как возникла идея грабежа автобуса с челноками.

Тот оказался майором милиции, бывшим дежурным райотдела, выгнанным за беспробудное пьянство. Его подобрал Хоша у пивного ларька в Ахтумске, когда тот обсуждал с каким-то вусмерть нализавшимся бомжем, как бы на месте бандюков гробанул междугородный автобус. Хоша остановился, прислушался, идея ему показалась настолько элементарной и красивой, что он подошел к дяде Леше.

— Как насчет пивка? — спросил Хоша тогда.

— Дело пользительное, — согласился дядя Леша.

Хоша сбегал за пивом и воблой. И дядя Леша разговорился:

— Сейчас время такое. Время купоны стричь, — дядя Леша отхлебнул пиво. — Если бы ты знал, сколько возможностей подобрать валяющиеся на земле деньги.

— И чего ты купоны не стрижешь? — поинтересовался Хоша.

— Стар. Слаб. Убог.

У Хоши было одно выигрышное качество — он умел собирать вокруг себя людей, наделенных самыми различными талантами. И при этом умел к ним прислушиваться. В принципе из Хоши мог бы выйти неплохой администратор, если бы не буйный темперамент и порочные наклонности. Он быстро понял, что дядя Леша — кладезь необходимой информации, знающий работу милиции и других государственных служб. Кроме того, у дяди Леши отлично работает голова.

Дядю Лешу пригрели, напоили. Хоша навел о нем справки. Выяснил, что бывший майор всегда был жаден до выпивки и денег, тянул на работе все, что можно. Брал про мелочам взятки. И никогда не отказывался, когда наливали. Но вместе с тем прошел все милицейские службы. И знал работу вдоль и поперек. Если бы не пил, может, стал бы генералом. А так быстро опустился.

— Ну чего, поработаешь на команду? — спросил Хоша. — Сдельно.

— Можно. Только одно плохо.

— Чего не нравится?

— Что ты, Хоша, умишком не сильно блещешь…

— Ты чего, старый?

— Так истину тебе глаголю, сынок. Будешь делать, что я тебе советую, — будешь сыт, и нос в шоколаде. Я дурного не посоветую…

— Поглядим, что насоветуешь.

— Гляди.

Дурного дядя Леша не советовал. Он немножко взял себя в руки, перестал надираться с утра. И для начала выдал две железные наводки на упакованные квартиры, просто и ясно расписал, как их проще взять. И Хоша с корешами без труда взяли квартиру бармена из интуристовской гостиницы, облегчив хозяина на три тысячи долларов. Потом взяли квартиру одного из торгашеских авторитетов. На вырученные деньги купив три пистолета «ТТ», и теперь считали, что страшнее их только мировая война.

Идти на автобус не решались долго. План составлял дядя Леша. И разработал его с учетом всех возможных вариантов развития событий.