Илья Рясной - Ночь длинных ножей

— И где теперь их всех искать? — спросил начальник штаба.

— Где хозяева этого барака? — недовольно произнес Алейников.

— А я знаю? — пожал тот плечами. Алейников задумался. Прикинул, чего можно ожидать от зама по кадрам, и приказал:

— В машину…

Навстречу им проехала патрульная машина и помигала фарами — ночью станица патрулировалась.

Алейников включил рацию и прислушался к радиопереговорам. Кенвудовская рация брала добрую половину Чечни.

— Азимут-1 — Урагану… Обстрел блокпоста… С автоматов бьют…

— Только что рвануло…

— Подмогу дайте!..

Обычные переговоры второй чеченской войны…

— Здесь тормози, — прикрикнул Алейников, когда из-за поворота показалось единственное приличное заведение в городе — кафе «Лейла». Рядом с ним стоял милицейский «уазик» синего цвета с надписью «ПМГ».

Алейников выскочил из машины и направился к кафе. Там горел свет и звучала разухабистая кабацкая музыка.

— И какого хрена, Митрофаныч? — спросил Алейников, останавливаясь на пороге и глядя на зама по кадрам, мрачно изучающего опустевшую бутылку. Стол был заставлен тарелками с зеленью, колбасой. Рядом с замом сидел его водитель, а в стороне скучал капитан штабист, обняв автомат. За другим столиком сидела официантка, видно было, что ей хочется спать, но посетители ее не отпускают домой.

— О, Владимирыч, садись. Пить будешь? — обрадовался Митрофаныч.

— Ты чего на вызовы не отвечаешь?

Зам по кадрам встряхнул рацию, включил.

— Батареи сели Менять надо…

— Мы тебя ищем! — прошипел зло Алейников. — А ты водку жрешь, И с бабами гуляешь!

— А в чем дело? Все под контролем. Машина, автоматчик. Что случится?

Это был не первый его загул, и, судя по всему, не последний. И пока обходилось.

— Ну и что с тобой делать? — спросил Алейников, присаживаясь напротив зама — Я подумаю, — он пьяно качнулся и потянулся за бутылкой с пивом, стоящей у ног. — Знаешь, застрели лучше… Я без женской ласки больше не могу.

— Тебе сегодня ее досталось сполна…

— Все под контролем…

Тут с кухни появился хозяин кафе Шимаев, тот самый, который неоднократно помогал Алейникову.

— Ая, товарищ полковник, — льстиво повысил он в звании начальника криминальной милиции. — Посидели, выпили. Все хорошо. Здесь у меня бандитов не бывает. Здесь тихо.

— Все, по машинам, — кивнул Алейников. Когда зам решил что-то возразить, он просто легко сдернул его со стула, установил вертикально и болезненным пинком придал движение, — Лев Владимирович, заезжай завтра, — Шимаев тронул за плечо Алейникова. — Я хоть угощу добрым вином хорошего человека. Посидим, поговорим.

— А о чем разговор будет? — повернулся к нему Алейников, по практике взаимоотношений с этим человеком "знавший, что простых разговоров у того не бывает. В прошлый раз разговор закончился выдачей людей Хромого.

— Есть о чем поговорить двум хорошим людям, — хитро прищурился хозяин кафе.

— Ладно. К обеду как?

— Как приедешь, дорогой. Как приедешь… Когда Алейников проснулся, начальника штаба уже не было, а зам по кадрам брился электробритвой, мучительно глядя в зеркало. Похоже, отражавшийся там опухший щекастый портрет его не радовал.

— Хорошо погулял? — поинтересовался Алейников.

— Это все Семеныч… Это он специально подстроил. Я же никуда не отходил. В «Казбеке» мы же вместе были.

— А где девку драл?

— Да там же… Семеныч все затеял, интриган старый. Это он мне отомстил за то, что она пошла со мной, а не с ним. Она меня полюбила, потому что я толстый и красивый.

— Ну да.

— Точно, Алейников. Точно… Вот так друзья продают…

— В общем, такой бардак еще будет — пеняйте оба на себя. Вылетите отсюда пулей.

— Да ладно тебе, Владимирыч.

— Здесь война, а не бордель…

— Нет, здесь именно огромный бордель, — вздохнул зам по кадрам…

Джамбулатов, как и обещал, пришел к Таларову вечером. Еще на подходе увидел одиноко стоящую пропыленную желтую «Ниву».

Он поправил автомат и постучал в ворота.

Его уже ждали. Одного из этих двоих, рябого, широкоплечего, одетого в спорткостюм, он помнил хорошо — задерживал по подозрению в краже скота лет восемь назад. Тогда рябой еще не примкнул к банде и был тише воды, ниже травы. Теперь в его взоре утвердилось какое-то безоговорочное превосходство над всем человечеством. Но только шавка, даже испив человеческой крови, все равно останется шавкой. Второй — здоровенный чеченец в камуфляже — был ему незнаком.

На плече рябого висел укороченный автомат Калашникова. Похоже, они не боялись ничего и чувствовали себя в этой отдаленной местности вполне вольготно.

Джамбулатов и рябой стояли друг напротив друга во дворе дома и молчали.

— Не меня ждете? — первым нарушил молчание Джамбулатов.

— Тебя, Джамбулатов. Тебя, — сказал рябой.

— Вообще, я не вас ждал.

— Абу слишком занят, чтобы встречаться с беглыми…

— Героями, — закончил за него Джамбулатов, усмехнувшись.

Рябой пристально посмотрел на него и спросил:

— Что хочешь, Джамбулатов?

— Хочу видеть хозяина, а не раба. Рука рябого непроизвольно потянулась к автомату, но второй чеченец в камуфляже примирительно произнес:

— Не обижайся, Хожбауди. Джамбулатов горазд работать языком.

— Языки режут, — буркнул рябой.

— Режут, — кивнул Джамбулатов. — Только режут те, кто привык держать кинжал, а не открывалку.. Короче, товарищи бандиты. Разговор у меня будет с Синякиным. Или ни с кем.

— Ну тогда поехали, — сказал здоровенный чеченец, он, как теперь стало понятно, был главным.

— Куда? — с подозрением поинтересовался Джамбулатов.

— К Абу — Нет. Не пойдет. Он приедет сам…

Рябой положил руку на автомат. Джамбулатов снял с предохранителя висящий на плече автомат Калашникова и осведомился:

— Стрелять будем?

— Не будем, — сказал чеченец в камуфляже. — Ты поедешь с нами. Или мы расходимся. Джамбулатов задумался и кивнул:

— Ладно. Поехали.

— Только автомат сдай. Мы тебе его потом отдадим. Слово! — сказал старший.

— А, может, тебе еще и жену отдать?

— Хожбауди, у нас не получилось разговора с этим человеком. Поехали, — старший обернулся и пошел к воротам.

— Ладно, — задумавшись на миг, Джамбулатов протянул старшему автомат. У него все равно не было иного выхода, как рисковать и отдаться на милость этим людям.

— И остальное.

Джамбулатов вытащил «лимонку», подбросил на ладони — эту гранату ему подарил пастух как герою антирусского сопротивления.

— Оставлю себе, — он продел большой палец в кольцо. — Страховка. На всякий случай.

— Ладно, оставляй, — хмыкнул старший… — Пошли…

— А покушать? Чай? — засуетился хозяин дома, до того безмолвно взиравший на готовую перерасти в стрельбу перепалку. — Дорога длинная…