Илья Рясной - Скованные намертво

Азербайджанец пожал плечами и отвернулся.

Аверин начал прохаживаться у метро. Без двух минут двенадцать. Назначено к двенадцати. Ледокол, как обычно, припозднится. Привычка.

Но он подъехал вовремя. Остановилась тридцать первая «Волга». Леха сидел за рулем. Он кивнул Аверину, и тот уселся на переднее сиденье. Машина рванула вперед, разбрызгивая лужи.

— Как дела, самбист? — спросил Леха Ледокол.

— Отлично.

— У меня данные, что или в этом, или в следующем месяце Калач собирается в Москву, наводить разбор с кем-то.

— С кем?

— А черт знает… Я могу его упустить. Помоги.

— Пристрелить? — усмехнулся Аверин.

— Нет, такие услуги не требуются.

— Калач — любимый ученик Щербатого… Кровососы, а?

Ни один мускул не дрогнул на лице Ледокола.

— Леха, ведь вы вместе были при Щербатом. Что там произошло?

— Как тебе сказать, — Ледокол прижал машину к тротуару и остановил. — Скажу так — нечто неописуемое… Тебе спокойнее не знать.

— У меня нервы крепкие.

— У меня тоже. Теперь крепкие… Ладно, все это в пользу бедных треп… — Ледокол задумался. — Есть одна наколка. Помнишь Отари?

— Забудешь его.

— Я могу тебе сдать посредника по убийству.

— Что?

— Аж задрожал весь, как гончая, зайца учуявшая, — усмехнулся Ледокол. — Ты сперва подумай, оно тебе надо?

— Мне — надо.

— В Лефортове сидит некий Сергей Викторович Шкляр. Прохиндей, каких свет не видывал. Прибрал в различных фирмах где-то с пол-лимона зеленого. В тюрьме ему не нравится. Сидеть он долго не намерен, думает, как бы избежать ответственности. Найдете с ним общий язык — он расколется. Если увидит, что это выгодно.

— Исполнитель, заказчик?

— Заказчик кто-то очень высокий… И исполнитель тоже не слабый. Кто — не знаю.

— А ты уверен, что он посредник?

— Самбист, что значит уверен. Я знаю — и точка.

— Ну, спасибо, Ледокол.

Аверин задумался. Все это походило на очередной пустопорожний треп. Но Ледокол прав — пока вся его информация била в точку.

Прибыв на работу, Аверин доложил о раскладе Ремизову.

— Источник заслуживает доверия? — осведомился тот.

— Заслуживает.

Ремизов задумался. Потом сказал:

— Зайди через час, попытаюсь разузнать, что смогу. Через час он сообщил:

— Сидит такой в Лефортове. Этот орел парил очень высоко.

— Как высоко?

— На самом верху, — Ремизов поднял глаза. — Личность занимательная… Вот что, бросай все дела. Бери Алексеева и Карпова — и занимайтесь. И чтобы ничего не вышло из этих стен.

— Понял.

Аверин с двумя оперативниками из его отдела принялись за исследование личности загадочного Шкляра. Между тем на концерте к Дню милиции Иосиф Кобзев неожиданно заявил — эта песня посвящается памяти ушедшего друга. Кто такой ушедший друг — все в зале понимали очень четко. И на следую-щий день по радио Кобзев сетовал, что Отари так и остался неотмщенным. Так и сказал — неотмщенным, и намекнул, что милиция работает из рук вон плохо.

— Если бы она хорошо работала, ты бы в тюрьме давно сидел, — сказал старший опер Карпов, слушая эти откровения по радио в машине Аверина, когда они ехали по Москве.

— Да ну их, — Аверин протянул руку и выключил радио.

— Куда теперь?

— В прокуратуру. Мне там обещали некоторые бумаги на Шкляра. Там его давно знают.

За три дня получили более-менее полное представление, что собой представляет объект. Очередной феномен времени. Всем стали известны похождения генерала Димы Якубовского — непревзойденного проходимца, за несколько лет ставшего человеком, жизненно необходимым руководителям всех силовых структур, повязавшего их какими-то общими делами и делишками, в результате едва не назначенного в возрасте тридцати лет координатором всех российских правоохранительных органов, проворовавшись перед этим на всех предыдущих местах работы (последнее место — завхоз прокуратуры Москвы). Руководитель службы безопасности президента Коржаков, говорят, ознакомившись с досье Димы, просто-напросто отобрал у него пропуск в Кремль и приказал того на порог не пускать.

Есть такое понятие — услуга. Будь ты хоть министр, хоть глава администрации, хоть какая шишка — все равно ты не всемогущ, а в некоторых вопросах вообще беспомощен, как ребенок. Притом в основном в вопросах, касающихся таких тонкостей, как обналичивание и переброска доставшихся по случаю денег, обустройство серьезных дел личного порядка. Купить недвижимость за границей, открыть валютный счет за рубежом, да еще на десятого человека и чтобы тебя не надули. Встретиться с представителями коммерческой структуры и организовать взаимовыгодное дельце. И ты понимаешь, что тебе просто необходимы конфиденциальные услуги. Вот тогда и появляется он — прохиндей, человек, который оказывает их. Он перед этим втерся в доверие к таким же шишкам, повязан с ними общими делишками, он надежен и не продаст. Но, помогая тебе, он сажает тебя на крючок. А в его ведерке плещется уже не один десяток таких выловленных в мутной воде крупных номенклатурных рыбешек. И на каком-то этапе получается, что этот человек незаменим. И он перестает довольствоваться малым, он требует большего. Мелкий жулик и отъявленный негодяй Дима Якубовский, друг и соучастник по уголовно наказуемым делишкам одного из столпов демократии Владимира Шумейкера, замахнулся на одну из ключевых должностей в системе безопасности России, притом должность была создана под него. Шкляр летал куда ниже, не имел пока возможность диктовать свои условия. Но тоже стал фигурой незаменимой.

Молодой парень, он еще студентом начал вращаться в самых различных кругах, охватывая все большие пространства. Он слыл своим и среди криминальных лидеров, и в правительственных кругах. «Человек-услуга», потрясающего обаяния и верткости, живого ума, цепкий, он идеально научился пользоваться всеми прорехами в административной системе, как на флейте, играть на человеческих амбициях, жадности, себялюбии и вообще всех пороках. Когда закрутилось дело, у него изъяли массу удостоверений — начиная от сотрудника ФСК, ФАПСИ, МВД и кончая депутатскими. Ящики его стола ломились от дипломатических паспортов и прочих бумажек такого плана. Уровень людей, к которым он чуть ли не ногой открывал двери, поражал. Подвела его жадность и необязательность. Когда работаешь человеком-услугой, ты должен выполнять свои обязательства и не замахиваться на то, что тебе не принадлежит. Но такова уж природа этой категории людей. Как Дима Якубовский погорел на излишней роскоши и жажде легких денег, так и Шкляр очутился в долговой яме по тому же поводу. У него зашкалила самооценка, он решил, что может все, и нагрел достаточно влиятельные фигуры на большую сумму. И очутился в Лефортове, теперь хлебал баланду.