Михаил Рогожин - Мой нежный убийца

Как ни странно, но осознание этого придало ей силы. Она прошлась мимо зеркала, придирчиво оглядела себя с головы до ног, сняла плащаницу, полюбовалась наготой своего тела и отправилась в спальню. Забравшись под невесомое белое, словно морская пена, одеяло, она услышала, как шторм налетел на побережье. Вверху загудело и затрещало.

Потом ей стало казаться, что кадки с пальмами и другими растениями, подобно шарам кегельбана, катаются по ретере, сталкиваясь и разлетаясь на куски. Но бесчинства природы вызвали у нее тихую улыбку. Инга не боялась слепой силы стихии. Она знала, что в подлунном мире нужно бояться только людей. Причем и тех, кого любишь, и тех — кого ненавидишь. Сейчас, под стенания шторма, она радовалась тому, что Лимон остался жив. А значит, для нее не потеряна еще возможность создать свой новый пасьянс и защитить того, кто дорог. Инга поняла и другое. Все силы нужно направить не на борьбу с Ольгой, а на любовь к Лимону. Дама пик только и ждет, чтобы Инга, обезумев от ревности и злости, принялась мстить. Но Инга не доставит ей такого удовольствия. Наверху прогрохотало с особой силой, и вслед за этим раздался телефонный звонок.

…Я люблю Лимона! Теперь мне совершенно ясно! Когда в потоках дождя он останавливал машину, я, стоя босиком в мокрой траве, переминалась с ноги на ногу и смотрела на него влюбленными глазами. Мне не страшен был ни налетевший ураган, ни то, что нас могли преследовать. Я полностью доверилась ему, отдала всю себя. Никакие ужасы моего похищения не могут затмить те секунды, когда мы схватили друг друга в объятия. В тот момент я, задыхаясь от дыма, впервые осознала, что умираю. Но безумно испугалась не самой смерти, а того, что оказалась перед ней одна. Оказывается, смерть — это не расставание с жизнью, не обретение покоя, как говорят, на кладбище, а жуткое чувство бесконечного одиночества. И вдруг — его крепкие, надежные руки. Боже! Это было незабываемо! Так я еще не кончала! Кажется, он ничего особенно и не делал. Просто резко вошел в меня.

Но наши тела, готовые в любую минуту распрощаться с жизнью, были обнажены не только внешне, но и всеми нервами. Это не было похоже на обычный секс. В нем все-таки присутствует голова, какие-то мысли, настроение. Там, в пыльном каменном проходе, я превратилась в один-единственный орган. Я совершенно не ощущала его член, а чувствовала его всего. Его страсть, энергию, его входящую в меня жизнь.

Сейчас, вспоминая этот момент, не могу мысленно представить, как это происходило. Когда я одуревала от восторга в объятиях Пата, я наслаждалась тем, что со мной он делал, и поэтому до сих пор могу с точностью до стона вспомнить каждое свое ощущение. С Лимоном произошло иначе. Я испытала безумное наслаждение. Всем телом вздрагиваю при одном воспоминании об этом. Но конкретно объяснить себе не могу. Наверное, каждый перед смертью испытывает что-то неповторимое.

Мне повезло больше. Я испытала и не умерла. Жалко только, что немыслимое наслаждение уже осталось позади. Но Лимон в сексе не так уж и плох. Во всяком случае, занимаясь с ним любовью, я всегда буду силиться впасть в то состояние, которое пережила в подземном ходе, задыхаясь от дыма.

Мне на ум приходит фраза, сказанная Наташкой: «Всякая женщина раз в жизни встречает своего Христа, но не всякая умеет поверить в это»… Неужели я встретила?! Сердце бьется громко-громко.

Лимон лежит рядом. Не разберу, спит или нет.

После всего происшедшего — должен спать. А я настолько обессилела, что даже уснуть не могу. К тому же наверняка простудилась. Нас долго никто не хотел везти. Полно машин на трассе, и все — мимо.

Когда уж ураган совсем озверел, остановился один старик на «японце». Подвез прямо к «Титании».

Деньги брать категорически отказался! Во дурак!

Нет, я все-таки заболела. Сдерживаюсь, чтобы громко не кашлять, а то разбужу Лимона. Хорошо бы встать и выпить водки. Зову вполголоса:

— Лимон… — Не откликается, значит, спит.

Поеживаясь от озноба, тихо слезаю с постели, закутываюсь в пушистый банный халат и на цыпочках проскальзываю в комнату. В ней и свет включать не надо. Весело освещена яркими огнями рекламы с Омонии. Роюсь в баре — водки нет. Буду пить «Метаксу», кстати, она — ничего, пахнет балдежно.

Боже! Заманали! Больше я от Лимона — ни на шаг! Второй раз спасает от смерти. Значит, есть на небе у меня ангел-хранитель. А может, совсем даже не ангел, а Наташка? Кто на земле, кроме меня, ей дорог? Не Англосакс же. Была бы она жива, как пить дать увела бы Лимона. Он мужик — что надо.

Вообще-то мне нравятся более смазливые. Да и в сексе пока не достал по-настоящему, исключая сумасшедшее траханье в подземелье. Но ведь это — не главное. К любому мужику приспособиться можно… Не всем же достается такой член, как у Ходжи.

Наташка утверждала, что нет ничего смешнее висящего члена. А этот и в таком состоянии вызывает томление внизу живота. Ой, дура! О чем я размечталась. Мне и Лимона хватит. Только бы его стерва меня со света не сжила. Она так просто не успокоится. Заманала Что-то в их отношениях не чисто.

Она наверняка отговаривала его искать меня. Но он не послушался. Значит, я ему дороже… Боже!

Какая тяжелая жизнь! Еще три дня назад меня чуть не зарезал Пат. И за такой короткий срок столько всего произошло, что я о нем совершенно забыла.

Кто ж его там, несчастного, похоронит? Я ему, как и Наташка, простила все. Мы обе знаем, какой он мужчина. Для нее он — отец, а для меня — нежный убийца. Странно… Лимон — тоже убийца. Как-никак Хромого грохнул… И тоже нежный. Правда, совсем иначе, чем Пат.

Это ж надо! За собственными мыслями не замечаю, что почти полбутылки прикончила. Грамм двести, точно, — и никакого кайфа. После такого стресса никакой алкоголь не возьмет. А Лимон спит без всяких проблем. Ему что? Он — привыкший ко всему.

Сна — ни в одном глазу. С бокальчиком в руке начинаю танцевать. Вернее, по-дурацки делать всякие па. И вдруг — замираю на месте. Не верю своим ушам. Кто-то пытается вставить ключ в дверной замок. От страха приседаю на корточки. Тонкая линия света под дверью в двух местах прерывается из-за чьих-то ног. Замок щелкает. Ручка медленно опускается вниз. Не помня себя от растерянности, кричу что есть силы:

— Лимон! Лимон! Лимон!

А сама не свожу глаз с ручки двери. Она резко возвращается назад. Полоска света на полу больше никем не загораживается. Я бы услышала шаги, но с шумом из спальни в комнату врывается Лимон.

Зажигает свет и, щурясь, взволнованно смотрит на меня.

— Там, там.., кто-то есть! Они хотели открыть дверь и войти. Сама видела.

— Почему ты здесь? — первым делом совсем некстати спрашивает он.

— Не спится… — нервно пожимаю плечами в ответ.