Борис Мишарин - Исцеление

Граф, волнуясь, прикурил новую сигарету и, не обращая внимания на давно уже поглядывающего в его сторону Михайлова, продолжил:

— Возьмем другой пример, Сергей Ильич, по нашей области. Вы знаете, что в больницах не хватает денег, каждого больного лечат лекарствами, купленными на его кровные денежки. Но все-таки лекарства в больницах есть и вас, например, не обижайтесь, пожалуйста, никто за лекарствами в аптеку не отправит, как, допустим, и госпожу Шумейко. Главная медсестра в больнице далеко не бедная, как может показаться на первый взгляд дама. Именно она делает заказы на лекарства, главный врач, по сути, только подмахивает заказы, не вдаваясь в цены. И вы думаете, что при существующем дефиците денег в здравоохранении она берет самые дешевые лекарства. Не-ет, ей тоже не хочется жить на одну зарплату, что-то не одна больница у нас на заводе лекарства не заказала… Вы меня попрекнули сегодня, что в свое время я открутил все, что можно и нельзя, но я именно, как вы совершенно точно выразились, открутил. И я не занимал чиновничьих постов, а вам никогда не приходило в голову, что наш начальник УВД, например, имеет в личном пользовании крутую иномарку стоимостью несколько миллионов рублей, а со своей зарплаты ему копить на эту машину лет триста. И разве он один такой?

Граф потушил сигарету, стараясь взять себя в руки. Ему очень хотелось намекнуть, что и губернаторской зарплаты не хватит на его личный автомобиль.

— Зачем вы, Сергей Ильич, вообще завели этот разговор, пусть жалобщики из регионов причину у себя поищут, а мы всегда готовы отпустить им лекарства — брали бы только. Заждались нас, пора за стол, — решил завершить разговор Граф, не давая ответить Тимофееву, шагнул к столу.

«А хрен с ним, пусть думает, что хочет. Мужик умный, сам во всем разберется, а на обиженных воду возят, — подумал Александр, — не надо бы, конечно, в такой день, но слово — не воробей… Пусть тоже из себя праведника не корчит — кто сейчас не замешан в экономическом блядстве»?

Дома Степанов спросил Свету о впечатлениях вечера, она обняла его, ласково заглядывая в глаза.

— Ты знаешь, Боря, мне понравилось, очень понравилось! Такой шикарный дом, бассейн… А Михайлов действительно, правильно ты говорил, простой человек, ни какого высокомерия и Вика очень обаятельная и славная. Я заметила, что Вика и ее мама очень гордятся Николаем Петровичем, обе так влюблено смотрят на него, Алла Борисовна ласкова с ним, как с сыном, хотя, может быть и младше его. Горничные его вообще боготворят, и охрана любит, к плохому так относиться не станут. Интересно, как Вика сумела его отхватить?

— А как ты сумела отхватить генерала? — улыбнулся Степанов.

Света не поняла и удивилась.

— А разве я отхватывала тебя? — спросила она.

— Вика вышла замуж за отставного военного врача, вовсе не знаменитого и известного. Это уже потом к нему пришла слава гениального доктора. Правда, он вылечил ее. Вика в 14 лет попала в авто аварию и не могла ходить, ее смотрели и пытались лечить самые известные врачи — безрезультатно. А Михайлов вылечил ее в одночасье, как он это умеет делать, девушка, естественно, влюбилась без памяти, мать не стала перечить, ссылаясь на разницу в возрасте и наверняка довольна выбором дочери.

Света задумалась на минутку, размышляя об услышанном.

— Ты думаешь, она влюбилась без памяти? — переспросила она, — скорее благодарность была изначально в ее сердце — любовь пришла потом, после свадьбы.

Степанов глянул на нее с упреком.

— Может и в твоем сердце сейчас благодарность, а любовь придет потом, после свадьбы? — спросил он с сожалением.

— Да как ты можешь, Боря? — Светлана отстранилась от него, — ты же знаешь, что я безумно тебя люблю… — она встала и пошла на кухню, готовая разреветься от обиды.

Степанов догнал ее.

— Прости, Светочка, я не хотел тебя обидеть, прости. И я так совсем не думаю, я сказал это, чтобы ты лучше смогла понять, что и Вика, наверняка, тоже полюбила Николая Петровича до свадьбы. Конечно, сразу после излечения она вряд ли любила его, как и ты меня после нашего первого знакомства. Помнится, что ты вообще собиралась звать на помощь соседей, когда я якобы преследовал тебя.

Светина обида мгновенно растаяла, превращаясь в широкую застенчивую улыбку.

— Злые языки, таких мало, но они находятся всегда и везде, про Вику уже говорят, а про тебя еще скажут.

— А что говорят про Вику?

— Что она затащила его на себя, а потом женила. Порядочный человек не смог отказаться от свершенного греха.

— Фу, как пошло, — поморщилась Света, — это говорят как раз те, кто бы так и сделал, да Бог не дал им возможности.

— И мы бы не согласились, — поддержал Степанов Светлану, целуя ее в шейку.

— Попробовали бы только… — не договорила она, охватываемая желанием.

Михайлов никак не мог определиться — брать ему с собой Зеленского или нет? Вчера, при разговоре с Джеком Стоуном, он на всякий случай сказал, что приедет с личным охранником и понял: Стоун отнесся к этому весьма прохладно. С одной стороны Михайлов понимал и был уверен, что никаких насильственных действий в первый приезд американская сторона не предпримет, с другой — с Зеленским спокойнее за семью. Сам он всегда мог их защитить, оставлять одних без нужды не собирался, но на операции и конфиденциальные встречи их не возьмешь с собой… Твердо веря, что ничего не случится, он все же решился взять Зеленского с собой, так спокойнее ему самому.

Михайлов вспомнил, что Степанов просил, если он надумает взять с собой охранника, направить его в УФСБ для небольшой учебы на один день. Как вести себя в экстремальной ситуации, не нарушая закона, что целесообразнее предпринять в той или иной ситуации, что можно и чего нельзя. Он пригласил Зеленского в кабинет.

За последнее время тот заматерел, мускулы, накачиваемые ежедневно, еще рельефнее выпирали из тела, и это чувствовалось даже в костюме — ходить по дому в майке и трико никто из охранников себе не позволял. Он вошел в отутюженном костюме, останавливаясь посередине кабинета, готовый выполнить любую волю хозяина.

— Миша, ты летишь послезавтра с нами в Нью-Йорк, дней на 10 — 14. Завтра с утра заедешь к Степанову, будешь в его распоряжении весь день, может он тебя и раньше отпустит, не знаю. Как усвоишь его мини программу об Америке, — усмехнулся Михайлов.

Зеленский обрадовался, слетать в Америку — кому неохота, посмотреть на забугорную жизнь, на людей другого континента, сравнить увиденное с фильмами.

— С языком у меня не очень, Николай Петрович, по правде сказать — никак.

— Это ничего, обратишься к Маше, она научит тебя говорить за пару дней вполне сносно, никто и не отличит, что ты не американец. Язык тебе действительно потребуется, а то какой из тебя охранник — не узнаешь, что и замышляют идолы, о чем говорят. Ты там должен не за мной, за Аллой с Викой, за детьми приглядывать. Я, сам знаешь, за себя постоять сумею, да и за всех вас в том числе, если окажусь рядом.