Борис Мишарин - Исцеление

Стокфорд стал обзванивать редакции газет и телевидение, требовал, просил от себя и Михайлова. Покончив с этим, он поднялся на второй этаж, постучал.

— Войдите, — ответил Михайлов.

Стокфорд вошел.

— Извините, господин Михайлов, я бы хотел кое-что обсудить с вами, — Вика и Алла встали, но Стокфорд предупредил их, — нет, нет, у меня нет секретов, разговор касается всей семьи. Я переговорил практически со всеми редакторами газет и журналов, с телевидением, мне обещали, что репортеры не станут докучать вам.

— Слава Богу! — обрадовалась Алла Борисовна.

— Я всего лишь делаю свою работу, — скромно ответил Стокфорд, — правда стал обожаемым почитателем господина Михайлова, поверьте, в Америке могут и умеют ценить настоящий талант. Пока ваш муж и зять оперирует, вы с детьми можете спокойно осмотреть Нью-Йорк, побывать в магазинах, на детских аттракционах… Мой помощник будет постоянно с вами и все устроит, а после обеда я готов выполнить все пожелания господина Михайлова и ваши лично. Вечером можно сходить в театр…

— Спасибо, Билл, пусть дети с вашим помощником и Михаилом порезвятся на аттракционах, посетят магазины игрушек, а мы все съездим в магазин, я что-нибудь куплю дамам.

Стокфорд даже не смог скрыть огромную радость, все шло, как он задумал, но спросил по-деловому:

— Когда прикажете подать машины?

— Дети могут ехать сейчас. А мы… — он посмотрел на Аллу с Викой.

— Через полчаса, — ответила Вика.

Стокфорд вышел и Вика спросила Николая — что он хочет купить им? Михайлов улыбнулся.

— Должны же мои любимые иметь что-нибудь из солидных украшений, посмотрим, что нам предложат Нью-йоркские ювелиры.

Женщины привели себя в порядок, и они поехали, но не сразу в магазин, а в одно из отделений фирмы Visa, туда уже успели перечислить деньги все 25 пациентов Михайлова. Он временами сканировал мозг Стокфорда и поэтому знал, что так и произойдет. «Да, он времени зря не теряет, но, а мне незачем отказываться от денег, эти толстосумы могут выложить и побольше за свою жизнь», — подумал Николай.

Стокфорд привез их в один из самых элитных ювелирных магазинов города, встречать Михайлова вышел сам директор и долго рассыпался в словах благодарности за оказанную честь. Вика с Аллой отметили, что Билл сдержал слово — корреспондентов нигде не было и это их радовало больше, чем льстивые слова директора магазина.

Михайлов достал платиновую карточку, давая понять, что он хочет потратить солидную сумму денег и заметил, что глаза у директора засветились ярче, чем от их появления. Он стал еще любезнее, пригласил их в свой кабинет, предложил напитки и после этого разложил на столе украшения. Алла и Вика взяли понравившиеся два лучших колье, но по незаметному знаку Михайлова покачали головой, оценивая примерную стоимость в 200 тысяч долларов каждое, и небрежно бросили их на стол.

— Билл, — сказал Михайлов вставая, — здесь есть поблизости солидный магазин, где мы бы могли купить настоящие украшения, а не этот ширпотреб?

— Конечно, господин Михайлов, это недалеко отсюда, — ответил Стокфорд, сверкнув глазами на директора.

— Господа, господа, — затараторил директор, — вышла небольшая оплошность, я от волнения взял не те коробочки, сей момент все исправлю, прошу прощения, не надо никуда ходить.

Вике стало смешно — директор настолько лебезил и низко кланялся, что походил на китайца или японца. Она прикрыла рот платочкам, не в силах сдержать улыбку. Директор выскочил за дверь, Стокфорд последовал за ним и, как только закрылась дверь, схватил его за грудки.

— Ты что, собачья котлета, — тыкая в нос удостоверением специального агента ФБР, шипел в ярости Стокфорд, — нацию позоришь? Если еще сейчас принесешь какое-нибудь говно, я из тебя приготовлю отбивную с кровью, ты у меня в тюрьме сгниешь от постоянного зондирования прямой кишки.

Он оттолкнул побелевшего директора от себя, размял пальцы и вернулся в кабинет с улыбкой на лице. Билл уяснил еще одну деталь — женщины Михайлова разбирались в драгоценностях, а значит им и жить в Америке, в России не носят таких дорогих украшений, разве что единицы.

— Прошу прощения, сейчас директор принесет лучшие украшения, они находятся в сейфе и не выставляются на витрину — слишком опасно. А эти он показал так, чтобы было чем заняться, пока он ходит.

И действительно через минуту стол был завален разными драгоценностями, у Аллы и Вики разбежались глаза. Минут 10 они перебирали изделия, прикидывали их на себе, а мужчины пробовали спиртные напитки. Наконец, выбор был сделан и Михайлов одобрил его, Алла и Вика выбрали себе по колье с бриллиантами и по перстню, Николай подобрал им сережки. Единственное, чего он боялся — чтобы женщины не ахнули, когда директор назовет цену, но его тревоги были напрасны. Алла и Вика оцепенели в душе, но вида не подали, наоборот — внешне казалось, что они как-то брезгливо отнеслись к сумме в 3,5 миллиона долларов.

Стокфорд сделал для себя еще один вывод — Михайлов не жалеет денег ни жене ни теще, жену он любит, но почему делает одинаково дорогие подарки ее матери. Может быть, она пыталась расстроить свадьбу и теперь он «выслуживается» перед ней или, скорее всего, она знает о нем какую-то тайну и за подарки не открывает ее дочери. Тогда тайна может быть только одна — измена, видимо, она застукала Михайлова с какой-нибудь медсестрой. Но он не клюнул на красавицу Катрин, значит, женщин он выбирает сам и теща знает про это, но молчит из-за его славы и денег. Скорее всего так, но может быть и что-то другое, ему нельзя ошибиться. Он вздохнул и повез их в магазин одежды.

Пока женщины выбирали платья, Михайлов и Стокфорд разговаривали.

— Билл, это хорошо, что 20 пациентов заплатили мне вперед, видимо, кто-то подсказал им, рассчитывая на что-то свое. В принципе, это меня устраивает и дает определенные гарантии. Если предположить, что кто-то по каким-то причинам захочет помешать мне прооперировать всех, они сотрут его в порошок, будь то хоть сам директор ЦРУ. Как вы считаете, Билл, разве не люди из Лэнгли подсунули мне в спальню несколько скрытых видеокамер? Но они все равно не работают, что-то напортачили там технические умники.

— Не может быть, — изумился Стокфорд.

— Что не может быть — что подсунули или что не работают? — усмехнулся Михайлов, — ФБР ни к чему следить за мной, а тем более полиции, остается ЦРУ, на крайний случай военная разведка, но это вряд ли. Камеры установлены и это факт, вы в этом убедитесь лично, когда приедем.

Стокфорд усиленно соображал: «Зачем Михайлов рассказывает это все ему, тон его речи не походил на жалобу, скорее был издевательским. Выходит, он не верит, что я сотрудник ФБР и считает меня человеком Лэнгли. Но где я мог проколоться, где? Как он все просто и гениально вычислил — обычный человек, хоть и талантливейший, но не политик и тем более не разведчик. Но он психолог, отличный психолог».