Дмитрий Красько - Сопроводитель

Набрав номер генеральского телефона, я некоторое время наслаждался верещанием гудков вызова, потом той же степени приятности мужской голос ворчливо осведомился, какого, собственно, мне хрена надо.

— Старого, — сказал я. — Генерала хочу.

Голос некоторое время помолчал, из чего я заключил, что его хозяин умеет проводить мыслительную работу, потом сказал:

— А это я и есть.

— Товарищ генерал! — радостно завопил я. — А это вам старый знакомый звонит. Уж я на звание друга не претендую, боюсь, сегодня ночью вы меня неправильно поняли. Я не хотел бить вас пистолетом сильно, он просто сорвался. Скользкий, сволочь, как медуза. Вы не сердитесь, товарищ генерал?

— Так это ты, — задумчиво протянул он. — Рад тебя слышать. Несказанно рад. Просто описался от восторга. И чего тебе надо?

— Участия, — всхлипнул я. — Я съездил-таки к адвокату, как вы советовали…

— Я советовал? — озадаченно спросил он. А потом, сообразив, что я, собственно, шутю, хмыкнул: — Ах, ну да. Ну, и как он себя чувствует?

— Отвратительно, — соврал я. — Дела — ни к черту. Натурально, никакой клиентуры. Да и какой, спрашивается, клиент пойдет к адвокату, который ведет прием, сидя на унитазе?

— Так что тебе надо? — уже нетерпеливо-холодно осведомился генерал.

— Поговорить надо, — на этот раз я решил ограничиться чистой правдой. — Об адвокате. О его семье. О Пипусе и обо мне. Ну, и о тебе, наверное. Тоже не помешает.

— Прямо вот так — взять и поговорить? — ехидно уточнил он.

— Нет, — возразил я. — Не прямо вот так, а лицом к лицу, желательно, конечно, чтобы наедине, хотя если будут свидетели, я тоже особо возражать не стану.

— Смелый?

— Нет, — я покачал головой. — Просто разговор очень нужен. Почти как деньги.

— Вот как? И когда же ты хочешь поговорить?

— Чем скорее, тем лучше. Хотелось бы прямо сегодня. Только скажи своим охранникам, чтобы они не убивали меня сразу. Я этого не люблю и разговор просто не состоится.

— Понятно, — усмехнулся генерал, вернее, его голос в трубке. — Прямо так и скажу. Ладно, подъезжай. Я все равно сегодня весь вечер дома буду.

И я поехал к нему. А почему нет, раз приглашают? Хотя, конечно, если бы сам не напросился… Ну, да не в этом дело.

Машину я, как и в прошлый раз, светить не стал. Фиг они угадали. Хоть какое-то время у меня будет возможность оставаться незамеченным, случись что. С «Субару»-то вон как фартануло.

Дойдя пешком до ворот, я сунул два пальца в рот и оглушительно свистнул. Получилось хорошо. Помнится, в детстве за такие шалости меня папа кипятильником драл, потому что соседка как-то с перепугу с полсотни яиц разбила. Куриных, естественно. Купила в магазине, несла домой, мечтая сожрать под водочку десяток-другой, а тут я со своими пальцами во рту. Папа мне долго эту соседку поминал. Других соседок — тоже. Но сейчас его рядом не было, и кипятильника того — не было, и я даже не знал, где они и что с ними. А потому наслаждался вовсю. Еще пару раз свистнул — вторично с двух рук, а в третий раз — просто так. Языком к небу. Кайф!

На третий свист отворилась памятная калитка и из нее выполз какой-то тип, уже начавший слегка расползаться по краям по случаю надвигающихся сумерек. Вчера я был у замка тоже вечером, но заметно позже.

— Ты бы себе в задницу дунул, там тоже дырка, — недовольно буркнул тип.

— А я до своей дотянуться не могу, — простодушно ответил я. — Давай, в твою вдую.

— Чего? — он офонарело захлопал ресницами.

— А чего, — подзадорил я. — Роднее будешь.

— Заткнись! — прорычал он, когда смысл сказанного дошел до его изъеденного молью и прочими паразитами мозга. — Что-то больно ты веселый. Можно и огорчить. Это тебя, что ли, генерал приказал встречать?

— Огорчать не надо, — возразил я. — Чревато. А вот кого вам приказал встречать генерал, у вас спросить надо, натурально.

Это была, как ни странно, чистая правда. Я, конечно, договорился с Коноваловым о встрече, но ни имени своего, ни фамилии, ни даже прозвища не назвал. И фиг его, воздушного, как шарик, знает — может, он еще кого ждет. Но размытый тип удивил меня, спросив:

— Ты Мешовский?

— Пардон, Мешковский, — поправил я.

— Один хрен, — отмахнулся он.

— Это ты один хрен! — возмутился я. — А моя фамилия Мешковский. У моего папы, которого Семой звали, была фамилия Мешковский, и у моей мамы тоже была фамилия Мешковская, в девичестве — Приходько. Про бабушек и дедушек врать не буду, я их не помню — память хреновая, но моя фамилия Мешковский!!!

— Ты чего кипятишься? — удивился тип. — Подумаешь, букву пропустил. Ну, извини, коли обидел. Ты проходи, — и отошел в сторонку.

Я подозрительно посмотрел на него и сжал в кармане рукоятку пистолета. Кому как, а мне с ним спокойнее. Чем-то не нравился мне размазанный сумраком тип. Что-то в нем было такое, что говорило: не поворачивайтесь спиной! бьет, сильнее, чем током.

Но я все-таки прошел мимо него, я храбрый парень. И меня — вот счастье-то! — по темени не тюкнули. Однако во дворе я остановился и обернулся, предлагая охраннику идти если не впереди, то, во всяком случае, рядом.

Тот понял намек, встал рядом, и мы, похожие на добрых старых приятелей, но вовсе не добрые старые приятели, скорее, злые новые недруги, пошли по гравиевой дорожке, которой я вчера не пользовался по случаю ползанья на четвереньках, по направлению к дому.

У генерала все-таки был вкус. Во всяком случае, дизайнерский. Если его ботанические познания начинались и заканчивалось астрами, то двор он оформил неплохо, даже используя для этого одни только астры. Уютно и вполне респектабельно. Особенно на фоне многобашенного строения.

В замок я тоже попал не так, как вчера, а через дверь. Получил прекрасную возможность вблизи рассмотреть место ночного обитания большинства представителей дворцовой стражи, и воспользовался ею. Опять же, уютно и вполне респектабельно. Камин с вертелом. Журнальный столик, правда, изрядно обшарпанный и, не смотря на полировку, производящий впечатление заляпанного жиром. Кресла — не жесткие, но и не мягкие, как раз такие, чтобы можно было сидеть с удобством, но особо не расслабляться. Тумба с телевизором и видеомагнитофоном. Козел с ружьями, чего можно было ожидать в таком месте, как ни странно, не было.

Зато в наличии присутствовали три человека, один из которых имел на голове ослепительной белизны повязку. Я только мельком мазнул по нему взглядом, но сразу узнал того типа, который вчера так упорно и так безрезультатно боролся с собственной ширинкой, а напоролся на рукоятку моего пистолет. Человек предполагает, а Бог располагает, что поделаешь.

Вчерашний травмированный тоже посмотрел на меня, но, в отличие от моего, его взгляд был откровенно навязчив. Видимо, соображал — видел меня где-то, или я ему таки приснился. Ни до чего не додумавшись по этому поводу, человек с повязкой снова уставился на экран телевизора и занялся более привычным для себя делом. Однако громкий голос моего провожатого, явно рассчитывавшего привлечь к себе внимание, снова заставил его посмотреть на меня, на этот раз откровенно враждебно.