Лев Пучков - Испытание киллера

Что-то случилось с моими глазами — на мгновение я перестал видеть. Как? Как он сказал? Сыну?

— Далее приложены доказательства, что вышеозначенный Бакланов в действительности является сыном Чанкветадзе, — для тех, кто пожелает оспорить факт отцовства, — прокаркал председатель и подвинул ко мне кипу бумаг, скрепленных степлером. Какие-то медицинские свидетельства, справки, фотографии и… пожелтевший листок, исписанный почерком моей матери. Подвинув к себе бумажки, я прочел первое, что попало в поле зрения: «…он все больше и больше похож на тебя, Дон. Сева нервничает — мне кажется, он догадывается, что это твой сын. Я тебя очень прошу — знаю, что ты настоящий мужчина и поддержишь меня. Пожалуйста, если Сева придет разбираться, уверь его в обратном. Уверь его, что между нами ничего не было, — ты же можешь, ты такой умный… Я хочу, чтобы Сева чувствовал себя отцом, а не страдал от неопределенности. У ребенка может быть один отец, Дон, — помоги мне сделать так, чтобы все утряслось…»

— Мне… выйти, — тихо просипел я, дергая ворот рубашки и вставая со стула, — я мигом…

Мигом не получилось — я провел в уборной около десяти минут. Стоял над умывальником, смотрел на воду и периодически смачивал виски. Водочки бы сейчас грамм этак двести… Господи, все это время Дон знал, что я его сын. А я, придурок, ни о чем не догадывался — все думал, что он так хорошо ко мне относится из-за моих непревзойденных качеств… Дурак самонадеянный…

Через некоторое время я немного пришел в себя и вернулся в кабинет Дона… простите — в мой кабинет. Выслушав полный текст завещания, я отобрал у нотариуса ключи, вскрыл сейф и извлек четыре толстенных гроссбуха. Когда нотариус с секретарем удалились, я похлопал по «компромату» и тихо сказал:

— Все вы прекрасно знаете, что это такое, дорогие мои… С этого дня фирма прекращает всякие отношения с криминалитетом. Кто против — скажите сейчас. Тогда мы расстанемся в законном порядке. Ну?

Против никто не высказался. Я знал, что мне предстоит еще побороться с этими зубрами, съевшими зубы на финансовых аферах, но в данный момент они признали мою правоту — и это было неплохим началом.

И еще… Я внимательно обвел взглядом насупившихся деловаров и вежливо спросил:

— А дайте-ка мне, ребятки, полтора миллиарда «деревянных» на хорошее дело. А лучше — два…

А вечером того же дня, после дебатов в «верхах» и ажиотажа в «низах», усугубляемого непомерным количеством шампанского, выпитого на халяву, ко мне в кабинет зашла миленькая секретарша Нина и, заговорщицки подмигнув, сообщила:

— Там к вам какой-то господин. Говорит, строго конфиденциально…

— Давай его сюда, — ответно подмигнул я Ниночке и плотоядно потянулся, глядя на ее удаляющуюся попку, — надо будет нанять какую-нибудь страхолюгу — эта будет только мешать работе!

«Конфиденциальным» господином оказался… Петрович. Член Управления ПРОФСОЮЗА. Я чуть промокашку не проглотил от неожиданности, когда он вошел, — не чаял увидеть такое лицо в своем кабинете… И знаете, что эта сволочь сказала?

— Поздравляю, Эммануил… У тебя все получилось прекрасно. ПРОФСОЮЗ благодарит тебя за проделанную работу. Но все это надо довести до логического завершения… Давай-ка обсудим перспективы дальнейшей работы…