Виктор Любчанский - Белорусский апокалипсис

— Как скала это хорошо, а как быть с политиками? — спросил радикал, — без политкрыши нас картошкой закидают.

— Не закидают, — успокоил его Сергей, — есть другой вариант, можно временно опереться на некоторых министров.

— Ты что, в контакте с ними?

— Куда там мне, да быть в контакте с министрами. Но когда я им под ноги труп президента брошу, то поставлю их перед выбором, или лечь под новую власть, или сесть за государственную измену.

— А КГБ? — продолжал сомневаться чепэшник.

— Если Каялович будет мёртв, никто даже не дёрнется, разве что десяток отморозков из его охраны. И КГБ и спецслужбы и прокуратура сильны при живом президенте, на случай его смерти, насильственной смерти, у них нет плана, нет воли. Иди и бери их за горло. Смерть Каяловича это смерть всех его декретов, указов, связей. Система сдохнет в мгновение. А отморозков мы на куски гаубицами разнесём.

На том и порешили.

Утомлённые долгим разговором, вышли на проспект подышать воздухом. Центр Минска был прост, подтянут, стерильно вычищен от бомжей и пикетов. Повсюду прогуливались суровые омоновцы, многочисленные дворники тревожно выискивали случайные фантики, почти незаметные стайки граждан служили фоном окружающей жизни.

После двух дней отдыха заговорщики сняли конспиративную квартиру и приступили к подготовке технических условий переворота. В квартире поселился Сергей Сергеевич, которого усиленно искала милиция по всей Беларуси и за её пределами. Радикал по своим каналам занялся закупкой оружия. Чепэшник отправился на авторынки за дешёвыми нерастаможенными автомобилями, а Андрей каждый день выезжал в район Аэропорта на поиск места для засады. По сообщениям СМИ вычислили примерный график международных вояжей Каяловича. Кирута встретился с двумя лидерами небольших, но радикальных политгрупп по вопросу организации небольшого митинга у стен резиденции президента.

— А за что митинговать будем? — спросил у Сергея председатель партии "Свобода или Смерть", — ведь если сунемся под резиденцию, то всех повяжут, а меня, как организатора, на пол-года упрячут в лагеря Чернобыльской Зоны.

— Не бойся, это будет просто протест за возврат в конституционное поле, спокойная, размытая тусовка, долго стоять не надо, и не обязательно под самыми стенами резиденции, можно, например, в соседнем сквере, и людей достаточно ста человек, — успокоил партийца Сергей Сергеевич.

— А кто ещё будет? Я сто не соберу.

— Ещё движение "Освобождение", родственники пропавших без вести. Ты хоть человек 50 дай, и порадикальней.

— А у меня нет нерадикальных!

— Посмотрим, посмотрим.

— Что посмотрим?

— Посмотрим как дисциплинированно соберутся.

— Я за своих гарантию даю. Только, Сергей, извини уж, но раз сам деньги предложил, то давай вперёд.

— Плачу вперёд. За два дня. Обещаю.

— Отлично. А сам то придёшь? Не боишься на публике появляться? Слышал, ищут тебя по делу каких-то двух пропавших ментов.

— Подстава. Меня кагэбэшники пытались разработать за месяц до этого. А в тот день прямо домой нагрянули, подкинули компрамата — фото военных объектов и начали грузить, что я шпион, пистолетом перед носом трясли, орали. Дверь входная случайно приоткрытою оказалась и два каких-то мента в квартиру вошли, проверить что да как. Гэбэшник рукояткой пушки мне в лоб бьет, а я смотрю, сзади милиция подходит, неслышно так, гэбэшники их в последний момент заметили. Вообщем, менты гэбэшников за вымогателей приняли, а эти чекисты сраные, даже удостоверений с собой не имели. Вышли они все в коридор и тут, слышу, потасовка, выстрелы, крики. Я один в комнате на пару минут остался, клювом не стал щёлкать, через окно на балкон, с балкона на крышу, через крышу к другому подъезду, так и убежал. А что там дальше было — чёрт его разберёт.

— Да, вляпали тебя в историю.

— Всех нас вляпали.

— А митинг то, когда будет?

— Месяца через три, я тебе за неделю перезвоню. И ещё, вот тебе пятьсот Евро, на мелкие расходы.

Лидер партийной группы неуверенно взял деньги и засунул в карман джинсов. Он был беден. Радикальность взглядов не давала ему возможности претендовать ни на зарубежные гранты, ни на должность госслужащего, а идти в предприниматели в его положении равносильно самоубийству — сразу пришьют статью о сокрытии доходов и сгноят в колонии для спекулянтов. Оппозиционные воротилы таких тоже не любят — слишком откровенен в суждениях, а это в корне противоречит форме заявки на получение технической помощи от западных фондов.

Тем временем работа шла без срывов. Через месяц в тайниках у радикала лежали семь новеньких гранатомётов, тридцать снарядов к ним, двенадцать ручных гранат, несколько старых Калашниковых, бронежилеты, пистолеты, патроны и одна снайперская винтовка.

Стала понятна и дата операции, 22 марта, через два месяца, у Каяловича была запланирована встреча на высшем уровне в Стамбуле. Это значит, он явно полетит на самолёте и явно с главного аэропорта.

Когда технические приготовления были закончены, занялись набором бойцов. Для гарантии безопасности решили призвать в группу атаки исключительно личных знакомых и не распространять информацию через вторые руки, человек со стороны вызвал бы взаимное подозрение. Из девяти кандидатов семь согласились.

Начались регулярные учения и тренировки. Для пробы гранатомёта специально выезжали в дебри налибокской пущи. Детально рассчитали каждое мгновение атаки, план отхода, связь, маршруты перемещения. В квартале у резиденции президента сняли квартиру для складирования оружия, соорудили там тайник. Автоматы и гранатомёты переносили в разобранном виде. Ещё два тайника сделали в лесу у дороги, ведущей к аэропорту, неподалёку оборудовали место для засады.

За две недели до дня икс всё намеченное было выполнено. Кирута созвонился с организаторами митинга и сообщил дату — 23 марта, сбор после обеда. Именно в это время Каялович должен был уже прилететь со Стамбула и ехать по шоссе из аэропорта в Минск.

Стали ждать. Нервное напряжение нарастало с каждым днём. У некоторых началась бессонница. Чтобы как-то самоуспокоиться, последние пять дней решили провести все вместе в одной квартире. Для этого сняли четырёхкомнатную хрущёвку на 11 человек. Но мондраж ожидания продолжал изъедать. В голове у Кируты стали возникать сотни сомнений, больших и маленьких, технических и концептуальных, серьезных и дурацких. Он выпивал по бутылке мартини в день, но ничего не помогало, заснуть удавалось лишь на пять-шесть часов в сутки. Чэпэшник с братом всё время курили и играли в карты, радикал читал какую-то книгу, но второй день застрял на пятой странице. Шутить не получалось.