Алексей Колентьев - Агрессия: хроники Третьей Мировой войны

- А как прагматик и человек военный, причём совершенно не официально, я могу предложить лидерам Европы и в частности вашему канцлеру следующее…

Майер понимающе кивнул, думаю, что ему стало казаться будто бы логика оппонента стала более понятной. Мол, громкие слова это для своих, а вот теперь русский покажет свою истинную суть и всех продаст за ломанный грош. Все эти мысли словно в открытой книге отразились на его лице. Но и тут немец просчитался, по мере того как до него стал доходить смысл моего предложения.

- Очень скоро, господин Майер, мы погоним ваших главных союзников за Урал и дальше. Их, как я и обещал, мы будем стрелять как бешенных собак. И они скорее всего бросят вас нам на растерзание, а сами благополучно отплывут за океан. Тогда перед Европой снова откроются перспективы разрухи, голода и нищеты. Россия не оставит целым ни одного европейского города, а в живых ни одного итальянца, француза или немца. Ваш народ уже пережил подобное однажды и теперь будет шанс повторить. И так, я спрошу ещё один раз, господин Майер, вам это нужно?

На этот раз немец молчал долго, холёные руки его с волосатыми пальцами беспокойно бегали по поверхности папки с бумагами. Создавалось впечатление, будто натовскую эмблему поедают жирные белые черви. Наконец оторвав взгляд от своих рук, Майер остро глянув мне в глаза тихо спросил:

- Что вы можете предложить нам… не официально, господин главнокомандующий?

Снова откинувшись на спинку кресла и украдкой переведя дух, я как и прежде ровным голосом произнёс:

- Я знал, что немцы не только пунктуальны, но ещё и очень умны в основной своей массе. Нам нужны станки для военных заводов. Специалисты для обучения наших людей, чтобы ими пользоваться. Линии по производству оптики и электроники.

- Это не реально, господин генерал, американцы…

- Вы имеете дело с КНР, пока поставки могут идти через эти каналы. В обмен я гарантирую всем европейцам которые сдадутся в плен – жизнь и выезд через тот же Китай. Но с условием, что они повторно никогда не будут воевать на восточном фронте. Если это условие будет нарушено, такого европейца расстреляют. А когда мы войдём в пределы Евросоюза…

- Если, господин генерал, если войдёте…

На секунду я вновь вспомнил лица беженцев, на заваленной строительным мусором улице заново строящегося города. Подавив волну раздражения на вёрткого иностранца, я опять ровным тоном продолжил:

- Войдём и пройдём насквозь, чтобы скинуть американцев в море. Так вот, когда это случится, даю слово: ни один безоружный европеец не умрёт, а ваши города сдавшиеся без боя останутся целы.

По лицу эмиссара ничего понять было нельзя. Он решительно поднялся и сдержанно поклонившись пошёл к двери где тут же возник майор Ларионов. На пороге немец ещё раз поклонился и произнёс:

- Жаль, что вы не приняли столь щедрое предложение, Алексей Макарович. Прощайте.

- А я рад, что вы выслушали моё. Однако помните, что срок его действия крайне ограничен. Может статься так, что скоро русские не будут так щедры к своим упорствующим в ошибках соседям. Так и передайте тем, кто будет принимать окончательное решение. Не задерживаю вас больше, господин Майер.

Немец ещё раз сдержанно поклонившись, скрылся за дверью. Я снова повернулся к столу и промокнув салфеткой со лба выступившую от сдерживаемого напряжения испарину, негромко приказал, глядя на тихо падающие с серого неба мелкие робкие снежинки:

- Костя, узнай когда мы вылетаем. Тут больше делать нечего, домой пора.

Адъютант кивнул, но всё же задержавшись у края стола спросил:

- Алексей Макарович… товарищ генерал, можно вопрос?

- Задавай, отвечу если сумею.

Сжав в руках чёрный прямоугольник спутниковой «трубы» со сложенной антенной, Костя медленно подбирая слова заговорил:

- Зачем вы предложили немцу сепаратный мир, он и его хозяева думают, что сейчас на коне?

Наклонившись вперёд, чтобы адъютант не видел гримасы боли так не вовремя пришедшей снова, я отпил из высокого стакана согревшейся минералки и как можно более ровным голосом проговорил:

- Европа, как и мы, пережила две мировые войны, Константин. Страх потерять благополучие и собственную жизнь там сильнее, чем в благополучной Америке. Я кинул немцу кость, чтобы не загонять европейцев в угол. Дав им надежду уцелеть, я избавлю нас от необходимости воевать как минимум ещё год.

- И вы думаете, что они предадут американцев?

От нового приступа боли в глазах на миг потемнело, из уголков глаз засочилась влага, которую я промокнул носовым платком. Ларионов подался было к столу. За таблетками, но я жестом удержав адъютанта выпил ещё води и уже ровным голосом ответил:

- Не сейчас и скорее всего даже не через месяц. Ты прав, пока они ещё в плюсе. Но вот когда мы перешагнём через Уральский хребет, европейцы вспомнят уроки прошлой войны. Страх перед русскими войсками на улицах своих городов у этой публики в крови, они струсят, как всегда.

- А если нет?

Усталость свинцовой лапой упала мне на плечи, такие вопросы я сам себе задаю постоянно. Однако же часто просто нет выбора в том, как поступить. Есть только вера в то, что ты поступаешь правильно, потому что иначе можно упустить время. Да, можно ошибиться, но если просто опустить руки, цена за бездействие будет во сто крат выше. Адъютанту я ответил коротко, но с уверенностью в голосе:

- Струсят, Костя, они обязательно струсят…

… Через час с небольшим, грузная туша грузового транспортника оторвалась от взлётной полосы. Однако рёва двигателей я уже не слышал. Внутри правительственного лимузина надёжно закрепленного в чреве грузового самолёта, посторонние звуки были едва различимы. Только тут, на символическом клочке родной земли я мог наконец-то уснуть, но на этот раз ничего из ночных грёз так и не удалось запомнить.

****

7 ноября 2011г. Борт АПЛ «Томск». Активная фаза операции «Северное сияние». Залив Аляска, примерно 338км от порта Анкоридж. Боец разведывательно-диверсионной группы глубинной разведки фронтового подчинения ОСК Восток, позывной «Вихрь- 9» - старший лейтенант Станислав Ярцев. В поисках страха.

… Вывод на рабочую глубину из тесной шлюзовой камеры подлодки это не самое приятное из того, о чём будет повод вспомнить впоследствии. И хоть давление через толстую шкуру водолазного костюма почти не ощущалось, но вид набегающей уже выше бровей мутной воды вызывал раздражение и любопытство одновременно. Страх ушёл из спектра моих ощущений уже довольно давно, это случилось как раз в тот момент, когда я понял, что погребён под ошмётками тел пацанов, с которыми мы вышли в обычный поиск три месяца назад. Странно, в тот момент я видел оторванный кусок торса нашего командира – капитана Михальчука. Но различая в темноте блеск запёкшейся крови вытекшей из его выбитых взрывной волной глаз, я видел другое лицо. Вот командир живой и здоровый орёт на нас за то, что нашёл в наблюдательном окопе бидон с брагой. И его мало волновало, что это для его же Дня рождения, сам бидон к перекочевал в окоп совсем недавно. Непонятно, как Михальчук его унюхал, видно и вправду говорят, что он ясновидец. Однако же вот, чуйка подвела и мы попали в засаду. Страх мой умер вместе с ребятами и с тех самых пор ни разу так и не побеспокоил ни разу…